На аукционе Сотби продают попугая, который может говорить на всех языках мира Покупатели решили проверить...

Международное первенство самураев по владению мечом. Выходит японский самурай в кимоно.Судьи открывают синюю коробочку, оттуда вылетает шмель.Самурай мечом вж-ж-ж-жик!На пол падают две половинки шмеля.Публика: "Банзай!"Выходит китайский самурай с косичкой.Судьи открывают красную коробочку, оттуда вылетает муха.Самурай мечом вж-ж-ж-жик, вжик!!На пол падают 4 четвертинки мухи.Публика: "Сяо-ляо!!!"Выходит еврейской самурай с пейсами.Судьи открывают бело-голубую коробочку, оттуда вылетает комар.Самурай мечом вж-ж-ж-жик, вжик, вжик, вжик!!Комар продолжает летать.Судья: "Ваш комар жив!!"Самурай: "Таки никто еще не умирал от моего обрезания!"

Рабинович и Зильберман эмигрируют в Израиль. В том городе, куда они приехали, община обещает им поддержку. Зильберман — врач, его устраивают санитаром в больницу. Рабинович говорит, что он кантор. Предлагать кантору тяжёлую грязную работу неудобно, и община назначает ему небольшую пенсию.Но потом всё же просит спеть в синагоге.Кантор-самозванец в отчаянии прибегает к Зильберману:— Ой, Додик, что мне делать? Я же совсем не умею петь!— Яша, сделай так: встань на возвышение, издай один-единственный звук и упади. Остальное я беру на себя.Так всё и происходит. Зильберман пробирается сквозь встревоженную толпу,осматривает Рабиновича, щупает пульс и выпрямляется:— Евреи, жить он будет, но петь — никогда!

Попал мужик в рай, ему значит все показывают, рассказывают, водят по "лучшим местам и т. д.". Вот, ему говорят, здесь мусульмане, здесь католики, здесь буддисты, здесь баптисты, и наконец доходят до забора и переходят на шепот:— Т-сс! — и кивают на забор.— А почему шепотом? — спрашивает мужик.— Да тут иудеи, они думают что они одни здесь...

Рабинович звонит жене из Лувра:— Сара! А шо же Шмулика обокрали?— Нет. А шо?— Шо ж тогда его Джоконда в музее делает?

Рабинович заходит в продуктовую лавку и спрашивает:— Сколько стоит ветчина?Едва он выходит на улицу, начинается гроза. Мощный удар грома сотрясает окрестности. Рабинович поднимает взгляд к небу и примирительным тоном говорит:— Что такое, даже спросить уже нельзя?