Заготовки для желтой прессы Жизнь без секса: репортаж из песочницы Как закосить от армии: советы Ильи...

Люди удивляются, когда узнают, что я привык спать полностью голым. Особенно удивляются, когда я так сплю на парах.

Приходит профессор филологии в публичный дом. После любви, после всего захотелось ему еще и поговорить. И тут вдруг его, так сказать, партнерша обнаруживает такую широту взглядов, такой кругозор, такую начитанность, такой полет мысли... Офигевший профессор:— Девушка, да что ж это! да как можно! да вам же совсем здесь не место! да вам нужно нужно к нам! в ! на филфак!Девушка (покраснев):— Ну что Вы, профессор, меня и сюда-то мама еле-еле отпустила...

Лучше съесть на завтрак мышку,Чем с утра пойти на Вышку.

Ваше имя: НиктоЖивет себе, поживает обычная семейка: она — преподаватель философии, он— прораб на стройке, Ну, столь разительное несовпадение профессий имкак-то не мешало до определенного времени, жили себе и жили. Но в одинпрекрасный день ужалил прораба пролетавший Амур и ушел он к другой. Аразлучница — тоже философ, мало того, кандидат философских наук,советской выпечки, правда. У прораба, судя по всему, была несколькопатологическая тяга к философам в юбках... И он, будучи еще официальнонеразведенным, переселился к своей любушке. И жил с ней, воркуя,какое-то время. А у нее дочка-студентка, и, вы-таки будете смеяться,господа, — не просто студентка, а третьекурсница философскогофакультета. Однажды в неурочный совершенно час мама-кандидатвозвращается домой и находит свою дочушку в постели с прорабом — у негоже необоримая страсть к философии, где тут вытерпеть... И мама началабить сожителя по голове Шопенгауэром.Главное, дамочка, хотя и кандидат философии, к открывшемуся зрелищуотчего-то отнеслась отнюдь не философски. Вовсе даже наоборот. И, каквы правильно угадали, стала сожителя энергично критиковать — заматериализм, переходящий в вульгарный эмпириокритицизм. На ту беду, надож такому случиться, в квартиру заявляется супруга прораба — официальная,согласно нерасторгнутому браку. И тут уж у них начинается подлиннофилософский диспут с применением всех доступных тяжелых предметов.Дамочка, которая кандидат, колошматит прораба, попадая временами посупруге, супруга колошматит разлучницу, попадая временами и по прорабу.Ему, сами понимаете, приходится хуже всего — меж двух огней, бабы хотьодетые, а прораб голышом... Уютнее всех студентке. Вот уж кто оказалсяподлинным философом из школы циников. Девка лежит в постели, лицезреетдиспут и хохочет, как гиена, то ли от веселья, то ли в истерике... Нучто вы ржете? Тут плакать надо... Хотите, я вас доведу до слезпредпоследней деталью? Дамочка-кандидат допрежь была супругой некоегоинженера-строителя, он ее пару месяцев назад выставил за разврат,переходящий в «тенденцию, однако». А потом, как порой случается,заскучал и возжелал примирения, хотя и развелись уже, и хатуразменяли... Идет мириться и прощать. Дверь открыта, он заваливает стортом и бутылочкой, гордый собственным благородством, — и попадает вразгар диспута. А поскольку он перед историческим визитом еще и принялдля храбрости, быстро проникается идеей и в конце концов начинаетколошматить всех подряд, не отделяя философов от пролетария. Шум отдиспута стоит на дом, соседи вызывают «луноход». Влетает в квартирунаряд и стоит в полной растерянности — ребята всякое повидали, но тутсовершенно непонятно, кого нужно выхватить из-под плюх, а комупобыстрее крутить руки как агрессору... Да, чуть не забыл про собаку...У дамочки-кандидата был жизнерадостный годовалый сенбернар. Песикникого не кусает, но он решил, что началась веселая игра, и бесится отвсей собачьей души, носится по стенам и потолку...Районщики чуть со смеху не сдохли...Обошлось все сравнительно нормально — ни переломов, ни проломленныхголов — все-таки интеллигенты, философы... Синяков у каждого сполдюжины, висят живописные лохмотья, волосы выдранные, прораба обедамочки ухитрились исцарапать с ног до головы — сам-то он большеприкрывал мужское достояние, в его положении ручками не особенно иразмахаешься... Сенбернар под шумок сожрал до крошечки инженеров торт.перебил все бутылки и цветной телевизор сшиб, хорошо еще, кинескоп невзорвался... Такие вот кровавые милицейские будни. Теперь усердноскрипят перья. Студентка уже совершеннолетняя, но мамаша все равнокатает в суд бумагу, требует привлечь прораба за совращение, развращениеи принуждение. Супруга пишет на разлучницу, выставляя ее первойразвратницей города. Инженер пишет на супругу прораба — она ему сгорячановенький импортный пиджак порвала и часы разбила. Студентка пишет, чтоне было ни принуждения, ни совращения, а было лишь добровольное согласиесторон. Один прораб оперу не пишет, ему грустно и тягомотно, пьет вторуюнеделю и заверяет, что непременно повесится. Обе бабы его выставили,кочует по дружкам.Вы хотели бы узнать, чем кончилось?Да ничем еще не кончилось.Но все друг друга избегают — второй раунд не хочут.

Лето. Ночь. Поезд Москва-Осташков (тогда еще) № 666 3-й общий вагон.Я человек, всю жизнь занимающийся всяким там единоборствами и другимивидами спорта, еду отдохнуть на Селигер. Все как полагается — познакомилсяс какими-то людьми — тоже студентами, и студентками, посидели, пошумели,выпили, рассказали анекдоты, поиграли на гитарах.К слову сказать, проводница в нашем вагоне мне (и не только мне)как-то сразу не понравилась. То ли из за нарочитой грубости при посадке,то ли из-за огромных габаритов, в совокупности с нарочитой грубостью.Короче — часа два ночи. Oстанавливается наш поезд на каком-то полустанке,как это обычно бывает.Выходит в тамбур наша проводница. Вслед за ней, на безопасном расстоянии,пробираюсь и я — покурить на свежем воздухе (будучи кстати весьматрезвым). Однако не тут-то было. Стоило мне только приблизиться к двери,выходящей в тамбур, как эта, не побоюсь этого слова, бабища, поворачиваетсяко мне, преграждая мне путь к спасительной прохладе, и говорит:— Те че надо????— Покурить, — жалобно блею я.— Я вот тебе сейчас покурю, — сказала наша бортпроводница, и с криком"мне через три дня на пенсию, а тут какие-то пьяные уроды из вагонов в моюсмену будут выпадать" изящным движением своего бюста закинула меняобратно в коридор.До утра в вагоне было тихо.