Пришла на днях подружка Вика и рассказала нам историю про свою подружку Подружка учится в мединституте...

Вспомнил тут историю.Есть у меня друг, он студент Тель-Авивского университета. И вот, звонитон мне как-то с полгода назад, и, ухахатываясь, рассказывает:"Со мной в общаге живет девочка родом с Украины, и встречается она тут спарнем аж из Сингапура, тоже студентом Тель-Авивского универа, живущеготут в общаге. Ну и так получается, что многие соседи этого парня тожерусскоговорящие. И вот, как-то один из них спрашивает этого сингапурца,как, мол, с русской девушкой и русский язык наверняка уже выучил?— Да нет, — говорит тот, — мало слов знаю.— Ну скажи какое-нибудь самое тебе известное.— "Глубже" — ответил сингапурский друг.

НОГИ НА ПЛЕЧИ...Анек вместо эпиграфа. Два профессора оживленно беседуют. Мимо пробегаетразхристанный студент, роняет конспекты. Один из профессоров егоотчитывает: — Юноша, не забывайте, вы в Храме Науки!— Затем отпускает иснова обращается к собеседнику: — Коллега, дык на чем мы остановились?Ах, да: ноги на плечи — какая женщина!В киевском балете на льду выступала спортивная пара солистов. Обычно втакой паре подозревают не только соратников по искусству, но и нечтобольшее. Эта пара подобных подозрений тоже не избежала, но на самом деле— напрасно. Хотя партнер об этом жалел. Ему очень бы хотелось подозренияоправдать, для чего даже пригласил сотрудницу в ресторан и между первыми вторым бокалами шампанского пожаловался на свою неудачную семейнуюжизнь да ненавязчиво предложил руку и сердце, поскольку обнаружил в себесильную до партнерши влюбленность. Она же была влюблена в него кудаслабее, может и совсем нет. Да возможно, и не в него, а в своего мужа. Имежду четвертым и пятым бокалами настойчиво отказалась отматримониального предложения.Получив отлуп, упорный партнер решил, что просто неудачно выбрал место ивремя, задумав отыскать место получше да подходящее момент. Таковымженихальщик счел время исполнения на льду коронного номера "Золотаярыбка": он, одетый в сетчатый костюм а ля рыбак, под профессиональныймарш китоубойной флотилии "Слава" вращал вокруг себя партнершу в золотойчешуе. При этом она возлагала ноги ему на плечи, сцепляя коньки за шеей.Он же, изо всех сил удерживая артистку за упомянутые ноги, раскручивалее так, что та вытягивалась в трепетную рыбку, принимала горизонтальноеположение, а перед зрителями возникал золотой диск.Вот в этот красивый момент, где-то между пятнадцатым и двадцатымоборотами он и повторил предложение, подкрепив угрозой отпустить ноги. Вэтом случае становились вероятными всякие варианты. В широком диапазоне,от "если раны, небольшой" — до "если смерти, то мгновенной", какпевалось в известной песне братьев Покрасс на слова самого советскогопоэта Михаила Исаковского.Девушка выбрала самый пессимистический прогноз и в жутком выборе – жизньс ним или смерть от него — предпочла жизнь. К тому же этот выбор казалсяверным и в денежном аспекте: зарплату получали по одной ведомости,заначка у будущего мужа исключалась, т.е. ликвидировалась финансоваябаза подрыва семьи. Этот аспект для решения в пользу партнера былдостаточно важным: наличный муж проваливал в черную дыру заначки нетолько свои доходы, но и откачивал изрядную часть жениной зарплаты.В общем, слово не воробей, ведь в следующем выступлении она могла бы ужене сверкать золотой рыбкой в центре катка, а улететь серенькимворобушком к деревянному борту, а то и вылететь к зрителям. Неоткладывая, отыграли разводы и сыграли свадьбу. Обычную для того времени– комсомольско-профсоюзную. И к ее ногам у него на плечах добавились онасама... А потом дети и внуки, как положено.И до самой пенсии в балете он ее ни разу не уронил, потом вместетренировали юных фигуристов и вышли в заметные тренеры. Да на семейномфронте все у них ладно вот уже больше 30 лет. Потому как главасемейства, в случае чего, нежно напоминает, кому они все, падлы, обязаныжизнью.© Алик, любовед www.alikdot.ru/anru/sportovec/figscate/goldfish/

Мы, три студента из Новосибирска и один из Питера, проходили стажировкув Германии и поехали как-то на экскурсию во Францию, город Страсбург.Одна из главных достопримечательностей там — огромный католическийсобор. Вот, значит, прогуливаемся мы там, а вокруг снуют негрыи продают открытки с изображением города и собора, значки и всякиепрочие сувениры. Один из негров с перевешенными через руку кожанымиремнями подходит к нам и, демонстрируя нам ремни, начинает что-тотам лопотать по французски. Тут Серега, который из Питера, у него испрашивает:"Sprechen sie Deutsch?" (нем.— "Вы говорите по-немецки?").Негр отрицательно машет головой и продолжает свою болтовню. Серегаснова спрашивает:"Do you speak English?" (англ.— "Вы говоритепо-английски?"). Та же реакция. Негр продолжает болтать и, демонстрируяодин из ремней с разных сторон, сует его Сереге в руки, дабы тотубедился, что ремень действительно крутой. Серега знал, что никтоиз нас французский не понимает, но как-то задумчиво спросил:"Интересно, что он говорит?". А я ему и говорю:"Он предлагает тебевзять ремень задаром". Услышав это, негр грозно покосился на меня и,махая указательным пальцем, также грозно сказал:"Nein, keine "ZADAROM"!" (нем./рус.— Нет, никаких "задаром"!)

Проходили мы как-то году в 92-м военные сборы, как положено студентам.Кормили на сборах, понятное дело, мало — даже по меркам студенческойстоловой. А на территории ВЧ нагло росли подберезовики, но собирать ихстрого-настрого запрещалось — как раз в этом году где-то на югах былимассовые случаи отравления грибами. Голод, однако, не тетка — как-то размы решили, наплевав на запреты, пожарить грибочков на ужин. Насобиралигрибы и, дождавшись отбоя, пробрались на полковую кухню — благо кто-тоиз нашего взвода был в этот день определен по кухне в наряд. Почистилигрибочки, отварили, загрузили на самую большую сковороду, запустилипроцесс, в общем — и ушли, оставив дежурного перемешивать, дабы неподгорели.Сидим, ждем, в карты поигрываем — процесс жарки долгий, однако. И тутвдруг вбегает наш несчастный дежурный: меня "деды" выгнали. Знаем мыэтих "дедов" — были тут два-три таких, крупные ребята (а дежурный наш -паренек мелкий, типичный "ботаник"), но нас больше и мы на пару летстарше — счас мы им морду набьем! Бежим к кухне — и издали видим, какдва сержанта-сверхсрочника выставляют "дедов" за дверь. Ну ладно, чтонам сержанты — мы же "почти лейтенанты", счас мы их выгоним. Однако,чуть-чуть раньше нас у дверей кухни оказывается местный прапорщик. Черезоткрытую дверь нам очень хорошо слышно — "ах вы, такие-растакие,мать-перемать, сказано же — нельзя грибы!"Однако, как только сержанты скрылись за дверью, прапор взял ложку истоит, помешивает — дожаривает. Мы тоже стоим, совещаемся — прапора мыможем турнуть или как? А запах-то, запах жареных грибов какой! Видимо,запах-то и привлек капитана (Сидоренко, кажись, ему была фамилия) -громы, молния, землетрясение, и вот уже пристыженный прапорщик покидаеткухню через черный ход, а вмиг подобревший капитан занимает его место.Мы стоим, смотрим — ведь явно этим дело не кончится. И точно — толькокапитан снял сковородку с плиты, как явились два майора (из академии,тоже практиканты, как и мы — они еще у нас лекции читали), пригрозилинемедленно отдать капитана под трибунал, а как только тот испарился -разложили грибы по тарелочкам и стали есть. Но это еще не все! Тут, какиз-под земли, появился "сам" — командир дивизиона подполковник Фадеев!Он выгнал взашей обоих майоров, рявкнул на нас — "а вы хренли тутстоите", — запер дверь кухни, и не знаю, что он там делал, но нашдежурный потом обнаружил на кухне лишь пустую сковородку и буквальновылизанные тарелки...

"Товарищи студенты!Просьба ставить свои "Джипы" плотнее, а то преподавателям негде ставить свои велосипеды!"