Вопрос:
— Отчего погиб Иван-Царевич?
Ответ:
— Его задушила жаба...

В узбекском народном эпосе сказка «про Красную шапочку» заканчивается тем, что из Волка делают шаурму.

Красная Шапочка — 6

Умберто Эко

16 августа 1968 года я приобрел книгу под названием "Детские и домашние
сказки" (Ляйпциг, типография: Абеля и Мюллера, 1888). Автором перевода
значились некие братья Гримм. В довольно бедном историческом комментарии
сообщалось, что переводчики дословно следовали изданию рукописи XVII в.,
разысканной в библиотеке Мелькского монастыря знаменитым членом
Французской академии семнадцатого столетия Перро, столь много сделавшим
для историографии периода Людовика Великого. В состоянии нервного
возбуждения я упивался ужасающей сказкой и был до того захвачен, что сам
не заметил, как начал переводить, заполняя замечательные большие тетради
фирмы "Жозеф Жибер", в которых так приятно писать, если, конечно, перо
достаточно мягкое. Как читатель, вероятно, уже понял, речь шла о
«Красной Шапочке».

Владимир Сорокин

A propos, я лично встречал Красную Шапочку и пробовал ее кал.

Габриэль Гарсия Маркес

Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит
тот далекий вечер когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько
хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало
терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная
Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием
сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба
заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная
Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку,
она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной
клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь
одеялом.

Б. Акунин

Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском
генерал-губернаторе, особу 6 класса, кавалера российских и иностранных
орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и
требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось
распростертое тело девицы Бабушкиной, Степаниды Ивановны, 89 лет. Эти
сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из
детской книжки, аккуратно лежавшей на вспоротой груди. Более ничего
аккуратного в посмертном обличье девицы Бабушкиной не наблюдалось.

Татьяна Толстая

Вот радость-то какая, светлый праздничек: вышел первый номер журнала
“Red Hat -Linux, Embedded Linux and Open Source Solutions”. Красивое имя
— высокая честь

Никогда еще Дон Кихоту не попадалась такая увертливая мельница — Карлсон
был в восторге от игры в пятнашки.

Враги боялись даже приблизиться к Робину Гуду, потому что знали, как беспощадно он разит своим луком и чесноком.

У новый русский день рождения. Он приготовился, закупился, стол накрыл, стрелу набил на 18-00, ждёт гостей. 18-00 — никого нет. 18-05 — никого. 18-10 — никого. 18-15 — звонок. Он открывает дверь, на пороге стоит Винни Пух: "Поздравляю с Днём Рожденья, желаю счастья в личной жизни... " — достаёт из-за спины ТТ с глушителем, перезаряжает его, наставляет в голову нового русского — "Пух! "

Прилип как то винни пух к дереву и говорит пятачку:"Пятачок,отдери меня!"
Пятачок отодрал его. Через неделю винни пух сам отвалился..

В благословленные времена я учился в РВШ МВД СССР. Кстати, без единой
двойки на экзаменах обошлось. По ходу обучения народ и преподы
рассказывали невероятные истории о казусах, в которые я поверить не мог
— слишком уж смешно и гладко получалось. Например, юрист рассказал о
студенте МГУ, который пожаловался экзаменатору на влияние ГИНЕКОЛОГИИ на
евоные способности к обучению. Вместо ГЕНЕАЛОГИИ. Первый прикол я увидел
в переписанном наспех конспекте — "в процессе эволюции у обезьяны
изменилась походка" — прямо образец польского тонкого юмора. Далее я
собственноручно убрал из программы все наискосок перечеркнутые преподом
ноли — после этого поверил, что вместо "метр кубический" можно выдать
"эм три сверху". Но то, что выдал товарищ из Сочей (опять речь шла об
обезьянах) не сразу дошло до сознания, перегруженного всенощным чтением
в оригинале "Винни Пуха" перед экзаменом по марксистско-ленинской
философии: "В процессе эволюции у обезьяны развился членообразный язык".
Народ лег на столы, а бестактный Сережа начал просить показать этот
самый язык.

Квазимодо:
— Я тебя что просил?! Я просил тебя сделать меня Казановой!
Золотая рыбка:
— Ась? Чаво?
Квазимодо:
— Вот, блин, идиотка глухая!

Ребятам рассказал историю в курилке, почему то смеялись.
Встречался я с девушкой — студенточкой, да не просто студенткой,
а студенточкой второго курса филфака МГУ. Это вам не медички
и не учителки будущие. Девушки филфака напрочь зачитанные и живут
в надуманном книжном мире. Вокруг все д"Артаньяны и графы Честерфилды,
в голове плотный розовый туман, вообщем не от мира сего. Познакомились
мы в театре студии, где оба пытались играть. Я, кстати, тоже был
романтически настроенным студентом, натурой увлекающийся литературой,
театром и всяким возвышенным бредом.
Как-то, ранней осенью, мы встретились вечером на Китай-городе. Она
должна была передать томик Бальзака, взятого у меня. А друзья (так
сложилось), передали мне проспоренную бутылочку ликера "Бенедиктин"
(славный был ликер 40 градусов, а пьется как компот). Мы гуляли,
взявшись за руки, глядели друг другу в глаза, изредка целовались
(в отношениях мы только-только дошли до поцелуев). Душа пела, и хотелось
летать. Мы ворковали о вновь прочитанном, увиденном и выдуманном.
Прогуливаясь не спеша, оказались в красивом райончике 2-3-х этажных
домиков старой купеческой Москвы. Один 3-х этажный домик нам особенно
понравился и я, нежно глядя в глаза, предложил приключение — подняться
на чердак по пожарной лестнице, чтобы смотреть на звезды и т.п. Чердак
оказался сухим, теплым и просторным. Мы сели на балку и переполненные
торжеством момента и обстановки пили ликер из горлышка, щебетали
о прекрасном.
Сколько мы просидели, я не помню. Бутылка закончилась, и я уже
с тревогой думал, как я буду спускаться, весь такой мягкий. "Но чу!", -
послышались шаги по лестнице, и злобные голоса. "Ээээ брат, это
жулики!", — нехорошо пронеслось в голове картинка из "Малыша и Карлсона".
Я взял за плечо мою девушку, и она мягкой плюшевой куклой, совершенно
беззвучно упала назад. Я попытался ее привести в чувство, но она была
просто невменяема, в хлам, в стельку. И как это только произошло?
Я даже не заметил. Голоса и шаги уже бродили по крыше и светили
фонариком. Когда меня нашли, а это были менты вызванные соседями снизу,
я сидел около девушки, и потому как они отпрянули и схватились
за дубинки, я понял, у меня, наверное изо рта капает слюна с внезапно
выросших клыков, как в фильме про вампиров. С криками и пинками -"Что
ты с ней сделал, гад ???!!!", — меня поволокли вниз, кое-как спустили
и там уже стали бить дубинками, а я вяло отмахивался томиком Бальзака.
Потом запихнули в ментовской воронок. Через несколько минут я пришел
в себя и раскачивая воронок, пьяно заголосил, требуя вернуть мне
девушку.
Медленно подъехала пожарная машина, та, которая с выдвижной лестницей,
голоса ментов, команды пожарных, я плохо видел что происходит, но через
несколько минут девушку, как куль, выгрузили ко мне, и она сразу уснула
на грязном полу. Очнулся в отделении милиции, на скамейке. Меня что-то
спрашивали, спрашивали, ну как я мог объяснить правду? Я даже не понимал,
что они хотят от меня. Приехали медики и куда-то отнесли девушку. Меня,
подписав протокол, поместили в кутузку. Я положил под голову столь
полезного Бальзака и заснул прямо на полу.
Разбудили рано, на улице еще темно, и еще пьяного вытолкнули наружу.
Поймав такси, поехал домой и лег спать.

Проснулся от телефонного звонка днем, и подумал — "Ну и хрень же мне
приснилась". В трубке раздавались завывания и дикий рев — "Заааабеееерии
меееняя отсюда, а ааа а ааа!!! Я в вытрезвителееее!!! Среди голых,
ужасных тетоооок, ааааа!!!!". Все же не приснилось, грустно подумал я.
За дочкой съездил ее папа, бывший полковник.
Мы продолжали встречаться, ходить в театры, вместе вылавливали телегу,
направленную в институты, из вытрезвителя (такие были времена).
Я провожал ее до дома и, шепча нежности, убегал. Но как-то в промозглый
вечерок, она все-таки уговорила меня зайти попить чайку, "родители
не заметят, мы тихонечко", я подумал что будут, наконец то, шуры-муры
по взрослому и подвоха не почувствовал.
Это была классическая засада, к ней готовились по всем военным
и охотничьим законам, распределяя номера загонщиков и стрелков. Как
только я прошел в ее комнату, сразу вошли родители, бабушка, старшая
сестра и ее кот. Все глядели на меня с жаждой крови, мести и желая моих
предсмертных хрипов, особенно папа-полковник. Сев вокруг на стулья так,
чтобы я не ускользнул, папа-полковник спросил как-то тихо и потому
нехорошо — "Ну что, сынок, будем делать?". Была чудовищная пауза,
у семейки Адомсов явно чесались руки, бабушка нервно скатывала из своего
платка толи кляп, толи веревку. Чтобы не быть вмиг растерзанным, я сразу
произнес то, что выбили бы у меня под пытками — "Я прошу руки Вашей
дочери". Вот так я и женился.

Друзья тут ко мне в субботу завалились. Одного Вольфи зовут (австриец) -
Вольфрам по-нашему. Хороший мужик. Мы с ним студентами в одной квартире
жили. Крепкий мужик, ей-бо, за центнер весу, росту два метра. Как-то
попить он захотел, спрашивает у меня, где, мол, минералка. Говорю, в
холодильнике. Ну, он и выпил. А там у меня в бутылке спирт был, который
от потения ног. Вот он его, родимого, и прихватил. Ну ничего, пивом запил
и ништяк. Короче, выросли мы, людями стали. Я вот — так сволочь обозная,
переводчик, а он, Вольфи — НЕЙРОХИРУРГ, блин. А личико у него
страшненькое такое — щеку ему рассекли однажды в драке — от зубов до уха
— ничего, свои же медики зашили. Сначала булавками, понимашь, закололи,
как карман какой порванный, а потом зашили. Срослось, как на собаке, а
шрамом этим он теперь детишек пугает: «Вот, кашку есть не будешь, так мы
ее внутримышечно введем». Шутит он так, а глаза при этом добрые-добрые.
Да и другие шрамчики есть. А голову он бреет (волос-то не много, счет
уже на сотни идет.) Ну это так, присказка.
Да, так вот в субботу закатился ко мне Вольфи — ясный сокол. Давно мы с
ним не виделись. Лет семь. Приехал, нехорошо ему. На душе печаль.
Говорю, заполируем мы ее к черту. Выпили мы пивка ящик. А потом пошли
ведьму жечь. Ну не совсем живую. Тут у нас на западе Австрии обычай
такой есть, вроде масленицы. Кладут костер — высокий, метров
десять-двенадцать. Поленница такая. На нее куклу сажают — тряпичную, или
что. Башку той кукле порохом-питардами начиняют, для хохмы, а также
пищалками и вопилками, прям по Винни-Пуху. Потом снизу костерок
поджигают, смотрят на это дело, радуются и пьют, не без этого. Проводы
зимы, короче. Обряд и традиция. Лет эдак двести пятьдесят назад и живых
сажали, но теперь всех поизвели. Теперь только кукол, да.
Вот и мы собрались на стадион — там костер пионерский уже приготовлен.
Купили у кассира талончиков на пиво и шнапс. Один талончик — одно пиво,
такие, типа билетиков наших автобусных и по виду, и по размеру. Ну Вольф
отличился, мне, грит, два метра пива и полтора — шнапса. Живем, господа!
Кончились голодные студенческие времена, когда спирт для ног
употребляли. Вот и здорово. Только Вольфи куда-то с рулонами этими
пропал. Так и разошлись мы с ним в ту ночь.
Ночью он мне на мобилу звонил, мычал что-то очень невнятное, я и
повесил трубку. А на другой день встретил его под вечер — вот что он мне
поведал. «Решил к тебе в кабак поехать вечером. Сел в машину. Еду. Тут -
КОШКА ЧЕРНАЯ, паскуда, слева направо дорогу мне перебежала. Ну, я по
тормозам и въехал в контейнер строительный. Очнулся — оценил масштаб
происшествия: Головой пробил ветровое стекло, вся грудь в крови, а во
рту сквозняк какой-то. Стал себя ощупывать — вроде все с собой — руки,
ноги там всякие. А во рту холодно, неуютно. Языком зубы посчитал — на
восьмом сбился, плюнул я на это дело, да и обрызгал руль. Под нижней
губой оказалась дырка — зубами пробил. Обезьянью рожу скорчить не могу,
но теперь фигу могу показать... языком. » Встал, побрел в наш местный
«шпиталь» — типа Склифа. Встретил своих медиков, зашили. Потом решил
пойти в тот кабак, где договорились встретится. » (Слава богу, не дошел
он до нас, представляете — весь в крови, с дыркой на лице). Пошел он в
другой кабачок. Тут дорогу перегородило ему такси. Народ повыскакивал.
Толпятся. Мужик на снегу лежит — кровью давится. Вольфи протолкнулся
вперед, пытается врачебный долг исполнить. Но слова по пьяни не
получаются. Объяснить, что он врач-нейрохирург, не выходит. Люди от
ужаса шарахаются. Кто-то уже полицию стал вызывать. Но он все ж таки
добрался до тела, оказал первую помощь. А народ глупый — решили, что это
он несчастного того уделал. Оттирают врача, не дают оказать. Побить
грозятся при исполнении. Короче, взвалил он мужика того на плечи и
поволок его домой. Оказалось — самоубийца был дядька. Вот Вольфи его и
от смерти спас, и беседу провел, и напоил и накормил. А жена моя
убивалась, что Вольфи пропал той ночью. Я ей все объяснить пытался,
не волнуйся, дура, он может кого спасает в энтот момент. Врач ведь.
Ну подумаешь — два метра шнапса!

Наблюдатель

Пришел Саруман к Сэрдану-корабелу места на корабле просить, а тот ему:
— Да куда ж тебе? Фамилия у тебя не эльфийская. Вот если бы Цукерман...
С тех пор Саруман эльфов и ненавидит.

— Избушка, избушка — стань к лесу задом, ко мне передом!
— Я так и стою, дурень!

— Почему Дед Мороз всегда счастлив?
— Потому что он знает, где живут плохие девочки.

Спрашивает Винни у Пятачка:
— Ты каких женщин больше любишь — блондинок или брюнеток?
— Вегетарианок!