В киевском метро сейчас лучше громко пукнуть, чем тихо кашлянуть

Дело было в Магнитогорске года два назад.Зима. Ожидая последний трамвай, стоим на остановке. Мерзнем, допиваемхолодное пиво. И, вот он, едет, сверкает фарами и греет даже светом извагонов. Останавливатеся возле нас, дружественно открывает двери, и издверей вываливается абсолютно нетрезвый человек и орет: "Б*Я! УЖЕ ЧАСНОЧИ!!!"Такого мы не ожидали и совершенно опешившие не двигаемся с места.Мужичка тем временем хватают за воротник и втягивают обратно в вагон.Трамвай уходит.И откуда-то, словно из далека, слышится голос одного из наших:— Ни фига себе часы с кукушкой!

Два студента вышли из трамвая и плетутся к общаге.Один вдруг начинает ожесточенно шарить по карманам.— %%%^%^%! Куда подевался мой трамвайный билет??!— Да ну его, все равно уже приехали!— То есть как это HУ ЕГО??? У меня туда был завернут завтрак!!!

Два мужика в трамвае:— Мужик, ты дверь на место поставь!— А это моя!— А где от трамвая?— Не знаю, я в окно входил!

ВАГОНОВОЖАТАЯНакануне Рождества, перебирая старые мамины письма, я вспомнил одну историю, которую она мне время от времени рассказывала.Я был у мамы единственным сыном. Она поздно вышла замуж и врачи запретили ей рожать. Врачей мама не послушалась, на свой страх и риск дотянула до 6 месяцев и только потом в первый раз появилась в женской консультации.Я был желанным ребенком: дедушка с бабушкой, папа и даже сводная сестра не чаяли во мне души, а уж мама просто пылинки сдувала со своего единственного сына!Мама начинала работать очень рано и перед работой должна была отвозить меня в детский сад "Дубки", расположенный недалеко от Тимирязевской Академии. Чтобы успеть на работу, мама ездила на первых автобусах и трамваях, которыми, как правило, управляли одни и те же водители. Мы выходили с мамой из трамвая, она доводила меня до калитки детского сада, передавала воспитательнице, бежала к остановке иждала следующего трамвая.После нескольких опозданий ее предупредили об увольнении, а так как жили мы, как и все, очень скромно и на одну папину зарплату прожить не могли, то мама, скрепя сердце, придумала решение: выпускать меня одного, трехлетнего малыша, на остановке в надежде, что я сам дойду от трамвая до калитки детского садика.У нас все получилось с первого раза, хотя эти секунды были для нее самыми длинными и ужасным в жизни. Она металась по полупустому трамваю, чтобы увидеть вошел ли я в калитку, или еще ползу, замотанный в шубку с шарфиком, валенки и шапку.Через какое-то время мама вдруг заметила, что трамвай начал отходить от остановки очень медленно и набирать скорость только тогда, когда я скрывался за калиткой садика. Так продолжалось все три года, пока я ходил в детский сад. Мама не могла, да и не пыталась найти объяснение такой странной закономерности. Главное, что ее сердце было спокойно за меня.Все прояснилось только через несколько лет, когда я начал ходить в школу. Мы с мамой поехали к ней на работу и вдруг вагоновожатая окликнула меня: — Привет, малыш! Ты стал такой взрослый! Помнишь, как мы с твоей мамой провожали тебя до садика...?Прошло много лет, но каждый раз, проезжая мимо остановки "Дубки", я вспоминаю этот маленький эпизод своей жизни и на сердце становится чуточку теплее от доброты этой женщины, которая ежедневно, абсолютно бескорыстно, совершала одно маленькое доброе дело, просто чуточку задерживая целый трамвай, ради спокойствия совершенно незнакомого ей человека!

— Можно выйти?— Вовочка, до звонка никто не выходит!— Мариванна, я с вами случайно в одной маршрутке еду!