Зачем пытаться писать смешно, если у нас жизнь, "приезжай, сука, - обхохочешься" (с)? Вот только что...
Зачем пытаться писать смешно, если у нас жизнь, — "приезжай, сука, -
обхохочешься" (с)?
Вот только что мамаша истерично во дворе:
— Коля! Если ты еще раз перебежишь дорогу, я тебя, сука, САМА УДАВЛЮ!
Удавит как нехрен делать
В Сергиевом Посаде все маршрутки оснащены рациями. Нахуя? Видимо потому,
что маршруток и такси в городе намного больше чем жителей.
— Вася! Давай быстрей! Там возле станции двум пассажирам места не
хватило. А то они на автобусе уедут.
Маршрутки оснащены рациями, мобильными, блядь, телефонами и водителями
для сбора денег с пассажиров.
Водила говорит по телефону бесконечно. Причем звонит сам, не ему.
Продает какие-то запчасти. Тут же чего-то покупает. Просит что б
оставили и подождали. Охуеть!
Он одной рукой говорит, другой собирает деньги, бибикает непрестанно,
молниеносно в уме отсчитывает и отдает сдачу, отвечает по рации и
слушает охуенно смешное радио юморэфэм. Все на ходу, конечно. Левая
полоса, тапка в пол.
Чем рулит? Как? Хуй его знает.
Пассажир справа у двери, большой бритый мужик, видимо сам водила, не
выдержал.
— Слышь, рулевой! Ты иди ко мне менеджером работать. По телефону
напиздишься – я те обещаю!
— А чего? Мешает, что ли?
— НАПРЯГАЕТ!
Пока автобус стоит, две старые кошелки театральным шепотом на весь салон
рассказывают третьей, что они только что вот "из кина". Ходили смотреть
Код да Винчи.
Одна в кинотеатре тридцать лет не была. Другоя сорок. Поперло их. Потому
что батюшка на проповеди сказал, что кто будет смотреть этот сатанинский
фильм – предаст анафеме. Но главное-то не в этом. Это-то хуй бы с ним.
Не переться же из-за этого на старости лет в кинотеатр за тридевять
земель. Один же хуй когда нибудь по телевизору покажут.
А главное в том, что батюшка сказал, что скоро этот сатанинский фильм
сожгут нахуй в топке православной истории. И что б следа не осталось.
— И что таперича? Так и помрем не смотремши? А? Грех? А што – грех? Грех
мы замолим! Один же хрен ничего в этом кине не поняли. Громко все и
срамно. А батюшка? А что – батюшка? Батюшка если узнает и будет
выебываться, дак мы в соседнюю церкву перейдем, к отцу Сергию. Он
отпустит грех-то. Ево правда тверезым последний раз токо перед Пасхой
видали.
Третья сокрушается, что проковырялась на огороде, а то бы с ними пошла.
"Шо ж вы мне-то не сказали? " Те страшным шепотом давай ее убеждать.
— Што ты! Не ходи ни в коем разе! Грех это страшный! Сатанинский хфильм!
Тем боля же говорим: не понятно ничево. Срам один! Громко! И дорого!
— Да што ты! Не пойду, конечно! У меня ишшо огурци не политы, и клубнику
обиходить надо.
Ага. Не пойдет, жди. Глаза горят, сейчас доедет и вприпрыжку за
билетами. А хули. На утренние сеансы пенсионерам охуенная скидка.
Опять под окном. Выезд из двора в одну машину. Двор не сквозной.
Встретились на углу два барана. Один на Волге, важный – выезжает.
Другой, на мусоровозе, пытается въехать. Десять минут стоят, бодаются.
— Ну и хули ты? Сдай назад!
— Сам сдай! Я опаздываю!
— А я – на работе!
— Ну дак тем более!
Кто победил, интересуетесь? Мусоровоз, конечно. Он же на работе!
— Слышь? Опаздываешь, говоришь? Я щас машину заглушу, гаишников вызову и
на обед пойду. Часа на два. А ты ебись тут, упертый.
Весело у нас. Ага. "Приезжай, бля! Обхохочешься!"
Ракетчик
raketchik@bk.ru