Советские самолеты бомбили Берлин Бомбили беспощадно, ноосторожно: каждый летчик понимал там Штирлиц

Василий Иванович говорит Петьке:— Достань мне девочку.Петька достал. Василий Иванович после "дела" говорит:— Это была не девочка! Достань мне другую.Петька достал, и опять то же самое. Тогда говорит: — Почему когда я проверяю то девочка, а когда ты нет?

Мюллер сидел в своем кабинете и читал газету. В глаза емубросилось объявление: "Поп-группе срочно требуется пианистка"."Обнаглел пастор", — подумал Мюллер.

Мюллер подозревал, что Борман — русский агент. Обратился кШтирлицу и тот сказал:— Надо натянуть веревку перед кабинетом Бормана, когда онзапнется, мы узнаем, кто он.Так и сделали. Идет Борман, запнулся:— Ой, бля!Мюллер:— Ни фига себе!Штирлиц:— Тише, тише, товарищи!

Г-н полковник собрал господ офицеров и сообщил, что в городе свирепствует эпидемия горбатогосифилиса, а посему не воздержаться ли господа офицеры от посещения борделей?Все воздержались, а Ржевский, естессно, не воздержался. Рано утром пошел поручик в отхожее место, присел, подумал за жисть, потом — раз! — а встать не может! Жуткая мысль пронзила сознание: "Заболел!"В таком вот согнутом положении приковылял в штаб и, представши пред ясны очи командира полка,просипел:— Кажись, я его подцепил, ваше благородие?— Кого, Ржевский? — поинтересовался полковник.— Горбатый сифилис, выше благородие!Господин полковник взял монокль и, перегнувшись через стол, с интересом посмотрел на поручика:— Ну, насчет горбатого сифилиса судить не берусь, мон шер, но вот ширинку от воротника вамотстегнуть не мешало бы.

Поручик Ржевский просыпается утром после страшного перепоя. Смотрит, денщик чистит егообблёваный мундир. Ему стало неловко и он говорит:— Представляешь, Прохор, вчера на балу подходит ко мне пьяный корнет, полез целоваться и всего меня обблевал. Так я ему скоту пятьсуток ареста влупил.— Мало дали, Ваше благородие!— Почему?— Он вам еще и в штаны наср@л.