В психиатрической больнице Доктор, а мой сосед в меня своим стулом кидает Hу и вы в него свой киньте...

— Профессор, все в один голос говорят, что вы сумели спасти большое количество людей от неминуемой смерти. В чём заключаются особенности вашего метода?— Ну, оперирую я довольно редко...

Я вхожу в ординаторскую, сажусь в кресло, вытягиваю ноги, прикрывыю глаза.— Первый год?— Что? — я вздрагиваю, привстаю. В ординаторской был полумрак, я не заметил, что здесь есть кто-то ещё.— Первый год работаете? — тучный мужчина располагается на диване в дальнем углу комнаты. — Просто я вижу, зашёл молодой врач, усталый и слишком взволнованный одновременно.— Извините, но посторонним здесь находится нельзя.— Прошу прощения. Но я не совсем посторонний. Я работал здесь почти 30 лет. Хирургом. Детским. Два года на пенсии. Зашёл навестить коллегу, Павла Александровича. Вы его должны знать, он тут главврач.Мужчина подходит ко мне.— Василий Игоревич.— СергейСергей Владимирович, — обмениваемся рукопожатием. Пальцы у него тонкие, но рука твёрдая.— Я уже шёл на выход, но проходя мимо "родной" ординаторской не удержался и заглянул. Этому дивану лет 10 точно! Сколько ночей на нём провёл на дежурствах. Только присел, а тут вы. Дышит тяжеловато, на кресло прямо свалился. Ну, думаю, — новичок!— Я третью неделю здесь, после ординатуры. Детская больница скорой помощи — самый отчаянный выбор. Знаете, все эти травмы у детей... кажется никогда не привыкну. Хотя коллеги, уверяют, что уже через пару месяцев не буду реагировать на крики и плач, "обрасту чешуей". Но если не получится, попрошусь во "взрослую" клинику.Василий Игоревич слегка улыбается, смотрит в глаза.— Я надеюсь, что не обрастёте и останетесь здесь. Ни разу в своей жизни я не пожалел, что стал именно детским хирургом. Наша профессия позволяет познать человека как никакая другая. Могу с уверенностью сказать, что всё самое настоящее встречается именно в детях. Страх, боль, отчаяние, смелость, мужество и любовь.Василий Игоревич молчит несколько секунд, хмурится, рассказывает:Лет 15 назад, ночью забегает сюда в ординаторскую сестра из приёмного покоя.— Автодорожка! Пациент тяжелый во второй операционной!Прибежал, бригада уже собралась, на столе девочка лет шести. Пока одевался и стерилизовался, узнал подробности. В машине была семья из четырех человек. Отец, мать и двое детей: близнецы мальчик и девочка. Больше всех пострадала девочка: удар пришёлся в область правой задней дверцы, там где находился ребёнок. Мать, отец и её брат почти не пострадали — царапины и гематомы. Им помощь оказали на месте.У девочки переломы, тупые травмы, рваные раны и большая потеря крови.Через пару минут приходит анализ крови, и вмести с ним известие, что именно третьей положительной у нас сейчас нет. Вопрос критический — девочка "тяжелая", счет на минуты. Срочно сделали анализ крови родителей. У отца — вторая, у матери — четвёртая. Вспомнили про брата-близнеца, у него, конечно, третья.Они сидели на скамейке в приёмном покое. Мать — вся в слезах, отец бледный, мальчик — с отчаянием в глазах. Его одежда была вся перепачкана кровью сестры. Я подошёл к нему, присел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.— Твоя сестричка сильно пострадала, — сказал я.— Да, я знаю, — мальчик всхлипывал и потирал глаза кулачком. — Когда мы врезались, она сильно ударилась. Я держал её на коленях, она плакала, потом перестала и уснула.— Ты хочешь её спасти? Тогда мы должны взять у тебя кровь для неё.Он перестал плакать, посмотрел вокруг, размышляя, тяжело задышал и кивнул. Я подозвал жестом медсестру.— Это тетя Света. Она отведёт тебя в процедурный кабинет и возьмет кровь. Тетя Света очень хорошо умеет это делать, будет совсем не больно.— Хорошо. — мальчик глубоко вздохнул и потянулся к матери. — Я люблю тебя, мам! Ты самая лучшая! — Затем, к отцу — И тебя папа, люблю. Спасибо за велосипед.Света увела его в процедурную, а я побежал во вторую операционную.После операции, когда девочку уже перевели в реанимацию, возвращался в ординаторскую. Заметил, что наш маленький герой лежит на кушетке в процедурной под одеялом. Света оставила его отдохнуть после забора крови. Я подошёл к нему.— Где Катя? — спросил мальчик.— Она спит. С ней всё будет хорошо. Ты спас её.— А когда я умру?— Ну... очень не скоро, когда будешь совсем старенький.Василий Игоревич произносит последнюю фразу с дрожью в голосе. Молчит минуту.— Вижу, Сергей Владимирович, вы не очень поняли что особенного тогда произошло. Я тоже осознал не сразу. Несколько часов мучили сомнения, и потом осенило. Много лет прошло, а у меня до сих пор мурашки каждый раз, как я вспоминаю этот день. Мальчик думал, что умрет после того как у него "возьмут кровь". Поэтому он прощался с родителями. Скажете, детская наивность? Ну и что? Он на все сто был уверен в том, что погибнет. Он реально жертвовал жизнью ради сестры. Понимаете, какой подвиг он совершил? Самый настоящий. И никто не заметил. Оставайтесь здесь работать, Сергей Владимирович. Временами будет тяжело, но вы никогда не пожалеете.

Девушка:— Доктор, я пришла к вам за советом.— Я вас слушаю.— Вы знаете, у меня прыщи на лице и поэтому меня никто не е$ет. Что мне делать?Доктор, задумавшись:— Прыщи и никто не е$ет. Никто не е$ет и прыщи... Замкнутый круг какой-то...

— Эдуард, вы же пластический хирург. Расскажите какой-нибудь анекдот проврачей!— Да какие там анекдоты, за день так топором намахаешься, сил нет!

В больнице:— Где этот глазник?— Во-первых, я уже здесь. А, во-вторых не глазник, а окулист. Я же тебя п%$дюком не называю, хоть ты и гинеколог.