Посвящается моей одногрупнице Изольге, рассказавшей мне эту историю 22 года тому назад ===== То, что...
Посвящается моей одногрупнице Изольге, рассказавшей мне эту историю 22
года тому назад.
=====
То, что сессию ей не сдать ни при каком раскладе, Изольга поняла еще в
первый день зачетной недели. Большинство преподавателей без
воодушевления отнеслись к попыткам обаятельной незнакомки заполучить их
автограф в зачетке. Да, семестр пролетел как дивный сон: любовь неземная
— была, чуйская травка — присутствовала, вскрытые вены — две штуки -
наблюдались. До учебы руки не дошли.
Зам. декана был краток. Либо девушка находит способ соскочить в
академотпуск — то есть болеет всю сессию, и через полгода возвращается
на тот же второй курс, либо... Дальше Изольга уже не слушала. Она знала,
что нужно делать. Еще два месяца назад от одного из питерских хипов к
ней попал телефончик некоего Вольдемара Валентиновича — профессора из
психбольницы имени Скворцова-Степанова (в дальнейшем — скворечник). Он
искал подопытных кроликов для испытания нового препарата. Обещалась
очень серьезная оплата — рублей двести за две недели и справка о болезни
на любой срок. Болезнь пациент мог выбрать сам — от воспаления легких до
проникающего ранения.
Так вот и оказалась Изольга в скворечнике. Первым делом с нее взяли
подписку о неразглашении, переодели во все больничное и запустили в
палату к двум немолодым пациенткам. Засекречен эксперимент был
основательно — о том, что Изольга не простая дурочка, а жертва советской
науки, знали только избранные. Испытывалось, видимо, какое-то
психотропное средство. Девочке задавали вопросы, записывали ответы,
потом кололи и через десять минут снова те же вопросы. Голова после
укола не работала вовсе. Изольга не могла вспомнить таблицу умножения,
зато в подробностях описывала анатомию своего вероломного друга,
каялась, что недостойна быть комсомолкой и признавалась в любви к
Гребенщикову, которого недолюбливала в обычном своем состоянии.
В палате покоя ей тоже не было. Воровали все. Мыло, египетская зубная
паста, увлажняющий крем и прочая исчезли в первый же день. Любимую книгу
"Мастер и Маргарита" она обнаружила под матрасом у соседки, причем на
немногочисленных иллюстрациях всем героям мужского пола были пририсованы
огромные гениталии и черные очки — чтоб не подглядывали. Поэтому с
книгой Изольга больше не расставалась, везде носила ее с собой в
непрозрачном пакете.
Еда в больничной столовой была терпимой, только вот порции были
маленькими, а добавки не полагалось. Впрочем, сердобольные бабушки
раздатчицы накладывали некоторым психам побольше, приговаривая что-то
вроде: "Бедненький, всю ночь свою собачку под кроватями искал." Изольге
же ничего не перепадало, на больную она похожа не была, о каких-то ее
особенных выходках тоже не слыхали. "Алкоголичка" — решили для себя
бабушки и на ее просьбы о добавке задумчиво качали головами.
Так прошла неделя. В очередной раз входя в столовку, Изольга обратила
внимание на сочувствующие взгляды бабушек-старушек. Это был добрый знак.
Вскоре у нее в тарелке оказалась тройная порция поджарки, а раздатчица,
глядя куда-то в сторону, запричитала:"Бедненькая, такая молодая, такая
красивая, а такая больная — все С ПАКЕТИКОМ, С ПАКЕТИКОМ". Всю следующую
неделю Изольга питалась нормально: )
P.S. Первого сентября в нашей группе появилась новая студентка -
изумительно красивая "академщица" Изольга М. Не портили ее даже шрамы на
запястьях. Но порой взгляд ее замирал, фокусируясь в бесконечности и
тогда на все вопросы она отвечала невпопад "Да" или "Нет". И всегда
носила с собой на занятия изуродованный томик Булгакова.