И Новый Год скоро, и сессия у студентов… 20 с лишним лет назад, сдавал и я Теоретическую механику, «теормех»...

На тему спи*дили. Историю рассказал один военрук. Было давно.Прислали им в школу, на демонстратцию, военные химикаты на один день.Дал он студентам возможность разглядеть это вблизи и вышел из кабинетапо делам. Дело было на Украине, где ребята хозяйственные. Все нормально,вроде бы и забыли про него. Через несколько дней звонят военруку оттуда, мол так и так, кой чего не хватает. Военрук с ребятами беседупровел, мол нехорошо воровать. Химикаты не вернули. А знаете как нашливоров (их было двое)? Двух парней, сумевших вытащить радио-активныеэлементы из колбачек и коробочек, хоронили на кладбище как жертвоблучения. Вам может и не смешно, а у меня в детсве велик 3 разаворовали (обЫдно да). Опубликуйте мою историю, а то все думают, чтоворовать это круто.

Из рубрики "Обыкновенный фашизм":Где:МГТУ им.Н.Э.БауманаКогда:Только что (около 15.00) 01.07.2005Собственно история:Последний день сдачи сессии. По всему универу развешаны выписки изприказа ректора об отчислении студентов, имеющих 3 и более хвостов.По студенческому радио громогласно крутят Status-Quo "You are in armynow".No comments: )

Идет письменный экзамен. Поточная аудитория. Преподавательсидит за кафедрой и читает газету. Все, как полагается,списывают.1 КУРС: Газета медленно ползет вниз. Все шпаргалки резкоубираются.2 КУРС: Газета медленно ползет вниз. Все шпаргалкизакрываются руками.3 КУРС: Газета медленно ползет вниз. Все книги убираются.4 КУРС: Газета медленно ползет вниз. Все книги закрываются.5 КУРС: Газета медленно ползет вниз. С верхних рядовдоносится "кхе-кхе". Газета мгновенно поднимается наверх.

Афоризм времен кооперативного движения:Три настольные книги начинающего бизнесмена:1. Двенадцать стульев.2. Золотой теленок.3. Уголовный кодекс.Да, до Остапа Бендера мне еще далеко, а в те студенческие годы,благословенно беспредельные начала 1990-х – и подавно.Те, кто грыз гранит науки в студенческих общагах, знают, как студентыобживаются домашним скарбом. Кровати, пару столов, стульев предоставляеткомендант-завхоз. Вся остальная мелочь, в основном кухонно-столовая,наживается непосильным трудом в ближайших студенческих столовых. Мойсокурсник, например, лично спернул 2 пластмассовых подноса, чтобизготовить из них корпус для самопального компьютера «Спектрум», есликто еще помнит такие чудеса техники.И вот год 1991 или 1992. Все хиреет, ВУЗы финансируются грустно, ремонтв общаге не делается, постельное белье сначала меняется раз в 10 дней,потом раз в 2 недели, потом от случая к случаю. Мебель, соответственно,тоже приходит в упадок, никто ее списывать, естественно, не собирается,мы ее латаем, как тришкин кафтан, но как-то не всегда успешно. Но жить,конечно, можно, мы, чай, не мещане, даже праздники иногда себеустраиваем, и не всегда алкогольные.Одним из таких праздников было посещение пельменной, которых в советскиееще времена строили на всех окраинах нашей необъятной Родины с типовыминазваниями, типа, «Ласточка», «Ветерок» и пр. Цены там были повыше, чемв студенческом общепите, но и качество поглощаемой пищи было еще выше,посему после стипендии побаловать себя там было делом святым.Итак, заходим вдвоем с товарищем, народу никого, т. к. день, часа три,народ на работе или в поле, т. е. на учебе. Долго зовем кого-нибудь нараздаче, в конце концов, обслужили нас, сидим, смакуем не спеша. Лепота,за окном весеннее солнце, снег уже подтаивает, романтика, одним словом.Но чую, зреет во мне какое-то смутное чувство-недовольство, а чтоконкретно, осознать не могу. Доедаем остатки. Чувство зреет. Каквоспитанные студенты, уносим грязную посуду. Чувство зреет. Выходим,проходим метров десять по улице. Эврика! СТУЛЬЯ! Какие там стулья! Это унас в общаге стулья все латанные и колченогие, с гнутыми еще спинками,краснодеревщик Гамбс там и рядом не дышал. А в этом оазисе социализма(или уже капитализма?) совершенно замечательные стулья – металлическийкаркас, поролоновая прокладка, новый кожзам, в общем, мечта студента изобщаги. А мЕчты надо претворять в жизнь, мы рождены, чтоб сказку сделатьбылью, этому нас еще в школе учили.Поэтому дальше спонтанно-обдуманное действие. Возвращаюсь пулей обратно,ага, клиентов нет, соответственно, персонала нет, хватаю стул и на улицуобратно. На все про все ушло секунд 10, не более, товарищ мой дажеопомниться не успел. Отходим за угол от пельменной, мандраж спалнемного, но не совсем, вдруг милиция и пр. В итоге с оглядками, мелкимиперебежками, по-пластунски и заметая следы, добрались до родной комнатыв общаге.Стул, конечно, произвел фурор. Он прожил с нами 3 года, использовали егои мы, и все наши соседи для особо ответственных мероприятий, типа,лампочку заменить, шторы повесить и пр. И в таком же почти первозданномвиде был завещан первокурсникам. Дальнейшие его следы теряются в анналахистории.Я к чему все это. Ведь как изысканно и совершенно спокойно изымал стульятещи Ипполита Матвеевича сын турецко-подданного! Талант не пропьешь ни содним дворником. Я же при очередном просмотре «Двенадцати стульев», видяна экране крадущегося отца Федора, вспоминаю эту полукриминальнуюисторию. Да, прям, дежа-вю… Мне только тогда бороды не хватало.

Физтех после кабака отдыхает на скамеечке, рядом лежит. Подходит мент, берет , медленно читает:— Ландау, Лифшиц "Теория поля"... Э, агроном, вставай!