Питер, лет с десяток назад Петроградская сторона Квартира Коммуналка, где я снимаю комнату «На тридцать...

Эту историю рассказал мне знакомый студент, человек сурьезный, не то чтобы совсем без чувства юмора, но своеобразный... но тут, даже егопробило.Устроился он стюардом на океанский лайнер. Там их подобралась неплохаякомпашка славян, кроме него двое россиян и серб.К одному из них, придолбались американцы, то ли борцы за праваобщечеловеков, то ли просто от нефик делать, в общем начали лечить мозгиглупыми вопросами, типа "а вы откуда...", "какие тут у вас условияжизни...", тому надоело на всю эту пургу отвечать, он возьми да ляпни -"а мы здесь не живем, мы живем дома, а сюда нас на вертолетахдоставляют", тут его позвали, он убежал.На следующий день, всю эту банду вызывает капитан, орет благим матом,грозится списать нафик, лишить премии и казнить через мамапуту. И тут онпостепенно начинают понимать из за чего весь сыр-бор.Америкосы накатали капитану телегу о том, что по ночам на палубупарохода (напоминаю, океанского лайнера) садятся вертолеты и мешают имспать.Хорошо хоть капитан, был с чувством юмора, выдохся, отошел, потом ещевесь рейс с них прикалывался.

Эту историю мне рассказал мой руководитель диплома в курилке одногоНИИ в городе Жуковский.Как-то в бытность его студентом был у них на курсе полный раздолбай,который, тем не менее, чудом добрался до спецдисциплин, но здесь-товсе и началось. В общем, чтобы не тянуть резину: парень на 4-ом курсезаваливает два раза подряд экзамен, да еще кому — Декану! В третий раз(уже в последний, т.к. грозит отчисление) Декан назначает ему встречув своем кабинете. Парень приходит, естественно, "подготовившимся", т.е.изрядно располневшим от шпор, лекций и книжек. Декан, не говоря ни слова,бесцеремонно обыскивает его, извлекая на свет божий целый клад знаний,накопленных родом человеческим за многие годы, выдает ему задание,чистые листы, ручку и объявив, что придет через два часа, закрывает егона ключ. Через два часа Декан возвращается и вырывает у пленника наукилисты с его измышлениями. Далее следует сцена: у Декана постепенноотвисает челюсть — и он понимает, что он что-то не понимает: на листахесть вся тема, по которой был вопрос! Буквально ВСЁ!Декан изумленно:— Это невозможно! Ты списал!— Да вы что, профессор, я учил!— УЧИЛлл..! Да ты патологически не способен учить!— Поклеп, профессор!— Ну хорошо! Я знаю, что ты списал, скажи, откуда и я поставлю тебеоценку.— Ставьте!Декан, скребя сердцем, ставит в зачетку трояк и отдает ему.Счастливый парень опускает зачетку в карман и, показывая на край стола,изрекает:— Видишь телефон. Позвонил в общагу — ребята продиктовали!

Возвращаюсь на днях с работы. Снега выпало еще с утра немерено, ну яи подумал: чего мне на машине, да еще через весь центр.. В общем, время11 вечера, влезаю в замерзший троллейбус и лениво так размышляю -компостировать билетик али как? Прихожу к выводу, что какие на фигконтролеры в такое время. А с другой стороны — вдруг какой шальнойобъявится. Через остановку я понял, что интуиция меня не подвела:входят два амбала и начинают всех трясти. Я совершенно безропотно отдаючервонец, внутренне тяжело вздохнув о невыпитых двух бутылках "Балтики".Контролеры поворачиваются к "сладкой парочке", сидящей напротив. Не надоиметь семи пядей во лбу, чтобы понять — обоим лет по 20, студенты, денегнет, студенческий проездной — в лучшем случае забыт дома, в худшем -давно пропит. И парень, и девка смотрят на амбалов с нескрываемым ужасом.Вдруг троллейбус заносит на повороте (вот он снежок-то целый день!),контролеры валятся на влюбленных, меня сносит с промерзшего диванана них. Образуется куча-мала, с самого низу доносится писк девчонки,сверху мат. Наконец, все поднимаются, начинают отряхиваться, и тут япроизношу, что называется, на полном автомате: "Я вам, наверное, малоденег дал". Контролеры, за всю свою жизнь не слыхавшие ничего подобного,в изумлении застывают, один после паузы выдавливает: "Эт-т-то почему???"Я продолжаю — "Да здесь же платить надо не как за проезд, а как зааттракционы". Амбал поменьше, ухмыльнувшись (кстати, довольно гнусно),добавляет: "Угу, группен-секс какой-то получился". И тут девушка,это невинное создание, толкает в бок своего спутника, и громко так,с укором в голосе заявляет: "Миш, а Миш.. А ты помнишь, как ты меняв метро прижал? А в троллейбусе мы с тобой еще ни разу!" Троллейбуссодрогнулся от хохота, а мне даже вернули червонец, видимо,за находчивость (честно говоря, мне не особенно происущую). Теперьпри случае не премину еще разок на троллейбусе прокатиться, мож ещечего услышу.

Эту историю рассказал мне отец, а случилась она во譨䨲ремя зимней сессии вконце семидесятых, когда он учился в одном Московском тех. Институте.Его группа сидела на консультации по вышке, и кто-то, уже под самыйконец, имел неосторожность спросить: можно ли пользоваться на экзаменеучебниками. К всеобщему удивлению, преподаватель сказал, что можно. Тутнеобходимо сказать несколько слов об этом человеке: типичный препод летпод 60, интеллигентный, спокойный, посвятивший всю свою сознательнуюжизнь науке, а потому требующий высокую планку знаний со студентов,но при этом никогда специально никого не засыпавший и уважительноотносящийся ко всем разновидностям студентов. Короче, на следующий деньна экзамене наблюдалась примерно следующая картина: учебники у всехоткрыты, все друг с другом открыто переговариваются и потихонькусобираются сдавать. Вот тут-то старичок начинает глумиться: задаетвсякие допол. вопросы, всячески топит и в итоге каждый студент уходитс неудом. Некоторые студенты, не смирившиеся с пересдачей, побежалижаловаться в деканат на произвол. В аудиторию заходит кто-то, типа зам.декана, и начинаются разборки, типа как это так: пятнадцать двоек подрядвлепить.... В это время препод, отпуская очередного студента и записываячто-то у себя в дневнике, его перебивает и спокойно говорит с искреннимудивлением на лице:— Почему пятнадцать? Шестнадцать уже.студентъ

Съезд ученых, рассуждают про любовь...Встает один и говорит:— Любовь — это болезнь, которая укладывает всех в постель.Встает второй:— Постойте ж, какая это болезнь, от которой никто не хочетлечиться. Нет, любовь — это работа.— Постойте ж, какая это работа, когда основной орган стоит.Любовь — это процесс.— Какой же это процесс, когда пострадавших нет, и обе стороныдовольны. Любовь — это искусство.— Какое же это искусство, если это могут все. Любовь — этонаука.Тут встает старый профессор и говорит:— Подождите! Какая же это наука, когда студент может, а я НЕТ!