Мы, три студента из Новосибирска и один из Питера, проходили стажировку в Германии и поехали как-то...

Проходили мы как-то году в 92-м военные сборы, как положено студентам.Кормили на сборах, понятное дело, мало — даже по меркам студенческойстоловой. А на территории ВЧ нагло росли подберезовики, но собирать ихстрого-настрого запрещалось — как раз в этом году где-то на югах былимассовые случаи отравления грибами. Голод, однако, не тетка — как-то размы решили, наплевав на запреты, пожарить грибочков на ужин. Насобиралигрибы и, дождавшись отбоя, пробрались на полковую кухню — благо кто-тоиз нашего взвода был в этот день определен по кухне в наряд. Почистилигрибочки, отварили, загрузили на самую большую сковороду, запустилипроцесс, в общем — и ушли, оставив дежурного перемешивать, дабы неподгорели.Сидим, ждем, в карты поигрываем — процесс жарки долгий, однако. И тутвдруг вбегает наш несчастный дежурный: меня "деды" выгнали. Знаем мыэтих "дедов" — были тут два-три таких, крупные ребята (а дежурный наш -паренек мелкий, типичный "ботаник"), но нас больше и мы на пару летстарше — счас мы им морду набьем! Бежим к кухне — и издали видим, какдва сержанта-сверхсрочника выставляют "дедов" за дверь. Ну ладно, чтонам сержанты — мы же "почти лейтенанты", счас мы их выгоним. Однако,чуть-чуть раньше нас у дверей кухни оказывается местный прапорщик. Черезоткрытую дверь нам очень хорошо слышно — "ах вы, такие-растакие,мать-перемать, сказано же — нельзя грибы!"Однако, как только сержанты скрылись за дверью, прапор взял ложку истоит, помешивает — дожаривает. Мы тоже стоим, совещаемся — прапора мыможем турнуть или как? А запах-то, запах жареных грибов какой! Видимо,запах-то и привлек капитана (Сидоренко, кажись, ему была фамилия) -громы, молния, землетрясение, и вот уже пристыженный прапорщик покидаеткухню через черный ход, а вмиг подобревший капитан занимает его место.Мы стоим, смотрим — ведь явно этим дело не кончится. И точно — толькокапитан снял сковородку с плиты, как явились два майора (из академии,тоже практиканты, как и мы — они еще у нас лекции читали), пригрозилинемедленно отдать капитана под трибунал, а как только тот испарился -разложили грибы по тарелочкам и стали есть. Но это еще не все! Тут, какиз-под земли, появился "сам" — командир дивизиона подполковник Фадеев!Он выгнал взашей обоих майоров, рявкнул на нас — "а вы хренли тутстоите", — запер дверь кухни, и не знаю, что он там делал, но нашдежурный потом обнаружил на кухне лишь пустую сковородку и буквальновылизанные тарелки...

"Товарищи студенты!Просьба ставить свои "Джипы" плотнее, а то преподавателям негде ставить свои велосипеды!"

Cтудент приходит на экзамен,ну ничего не знает,и говорит проффесору:извините,я вчера лег около двух!Проффесор:вследующий раз около одной ложиться будете!!!

Мнда.. картошка.У меня с этим овощем связана жизненно-политическая коллизия. Помнится,нас учили, что социализм может быть построен в отдельно взятой стране. В1983 году я понял, что крушение социализма может произойти в отдельновзятом субъекте. Потому, что этим субъектом был я.Нас привезли на поле. Я бы даже сказал на фронт..... работ.Факультетское начальство крайне довольное собой, преисполненное хитростиобвело рукой, я бы даже сказал дланью, лежащие перед нами горизоны имолвило: "Уберете ВОТ ЭТО это — уедете". ВОТ ЭТО представляло собой нечтобескрайнее. При желании на месте ВОТ ЭТОГО можно было разместь княжествоЛихтенщтейн или даже дачу А. Б. Пугачевой.И мы набросилиь на ВОТ ЭТО. Уж очень хотелось еще каникул, ну хоть чутьчуть.Наверное так работали в годы социалистического энтузиазма.. и то невсе.... Мы САМИ организовали соцсоревнвание, ежедневно отмечали, ктосколько собрал. Поощряли передовиков и журили по-товарищески отстающих.К тем, кто отставал намеренно, применялись особые виды воздействия.Тогда я понял, что значит рабочий скот. После первой недели я собиралкартошку на карчаках — жутко ломило спину, но свои 25-30 мешков выдавал.Приползая в рваных трениках в барак, я только и мог, что пожрать, выпитьстакан водки и завалиться спать. Какие там книжки, захваченные дома!Какие там танцульки в местном клубе! Забудьте о них, дорогой читатель.Приданные нам в помощь местные пейзане, сперва иногда выезжали на межуна своих комбайнах, но потом оставили это гиблое дело, беспрестанноваляясь в кустах и пия воТку. Через некоторое время наш факультет вышелна первое место в институте, а институт на то же самое место в районе,потому что нормальные люди пили воТку сами, вместо пейзан или вместе сними. Ненормальным же приволокли какое-то знамя, но тут начальственоесчастье рухнуло. Поле, размером с Лихтенштейн, скоропостижнозакончилось....На следующий день приехал декан и пряча глаза за полы пиджкака, сказал,что никто никуда не уежает... Вечером, оставив хвостистов, собрав вещиуехали все.Надо сказать, что к тому времени я лично уже из этой истории отчислился.Приехавшие проведать меня родители обнаружили на моем колене, котороебыло средством передвижения по борозде, огромный чирей. Местный фельдшерустранился, посоветовав ехать в район. Родители предложили Москву, быланаписана справка и так я предал товарищей, хотя тогда еще никто не знал,чем все это прогремит... До окончания лихтенштейнского поля оставалосьпару дней. (Это я оправдываюсь). Пока я, прооперированный в московскойбольнице, валялся дома, институтское начальство ловило по Москвесбежавших студентов, звонило по домам, угрожало, устраивало облавы вобщаге. В конце концов, революционное подполье было разгромлено. Вернуливсех, но НИКТО ТАК И НЕ СОБРАЛ БОЛЬШЕ НИ ЕДИНОЙ КАРТОФЕЛИНЫ!!!А лет чрез пять в стране стало нечего жрать... Еда перевелась, как иромантики.... И в этом была некая историческая справедливость. Вот такаяпечальная история.

Эта история произошла в прошлом году, когда жена моего брата лежала вроддоме. Они — студенты-медики, и перед этим проходили практику вэтом самом роддоме. Соответственно, все врачи их там знали. Вечероммой брат и его приятель, который жил рядом, ходили проведывать ее.Надевали халаты, проходили в родильное отделение, врачи разрешали имоставаться допозна, хотя молодых папаш внутрь не пускали.Под окнами каждую минуту выкрикивались женские имена: "Лена, Наташа,Оля, Катя", — и т.п. Мужья пытались "связаться" с любимыми.Однажды пробыли там дольше, чем обычно и решили, что нужно поесть. Есливыйдешь, обратно не впустят, очень поздно. Решили, что муж остаетсяс женой, а приятель (жил совсем рядом) приносит поесть, передает снизукак все, на веревочке, и идет домой. Через некоторое время под окнамироддома раздался истошный крик: "Серега". Папаши, что были внизу,сразу расступились и перестали кричать, внутри пациентки моментальноподбежали к окнами, взглянуть у кого это Серега "рожает". А приятельдействовал по принципу, что имя моей невестки не единственное в роддоме,а Серега там уж точно один и быстрее отозвется.