История произошла на первом курсе факультета журналистики РАО Читает лекцию по философии очень заслуженный...

Студент в столовой подсаживается похавать рядом с преподом.(П.)репод:-Ты куда сел? Гусь свинье не товарищ!Студент:-Ну тогда я полетел.П. обидился. Думает: ну ничего гад, я тебя на экзамене завалю!Наступил экзамен:студент сдает на 5.П.: -А вот тебе вопрос на засыпку: идешь ты и видишь 2 мешка – один с золотом, другой— с умом.Какой возмешь?С.:Конечно с золотом!П.: А я бы с умом взял!С.: -Ну, кому чего не хватает!!!П. взбесился написал в зачетке: козел!Студент уходит,а через несколько минут возвращается:-Вы расписатся-расписались,а оценку не поставили!

Известно, что менты ходят по двое по причине того, что один умеетчитать, а другой писать... Так вот. Едет как-то раз утром компаниястудентов на лекции в автобусе, все пассажиры такие полусонные.Только студенты едут, хохмят, чего-то там на весь автобус рассказывают.Один из них и рассказывает вышеупомянутый анекдот про ментов.Компания хохочет. Тут у рассказчика за спиной громкий голос:``Молодой человек, ваши документы...`` Все пассажиры (ну как это обычнобывает) сразу заинтересовались — что там? как там? кого вяжут? Компаниястановится центром внимания общественности. Студенты оборачиваются -стоят два мента. У всех мысль: ``Ну вот, бля, дошутились`` Рассказчикдостает студенческий билет. Мент долго на него смотрит и произносит,обращаясь к напарнику: ``Вась, записывай...``Автобус подпрыгнул от хохота...

Когда я обучалась в мед. институте, урологию нам преподавал омерзительножизнерадостный двухметровый усатый гнус с прозвищем, соответствующим ифигуре, и профессии. Как все высококлассные специалисты (что есть — тоесть, врать не буду), он искренне влюблен в свою профессию. Послушатьего, так и член — венец творения, и мочевой пузырь — оплот вселенной. Назанятиях он произносил часовые монологи, ради которых мы приходили сдиктофонами. Всех своих студентов он называл "двупалые адаптированныеолигофрены". Двупалые в том смысле, что лоб у нас высотой в двапоперечных пальца и мозги в такой головенке не помещаются категорически."Что вы делаете дома, вместо того, чтобы учить урологию?— орал он нанас, ухмыляясь, — пиво жрете! А что у нас продают вместо пива? Писисиротки Аси!" Пока мы обалдело пялились на него, он продолжал учить насжизни: "Я расскажу вам всю медицину в пять минут! Записывайте, сволочи!Болезней всего семь! "Живот" — лечится но-шпой! "Голова" — лечитсяанальгином! "Вода в колене" — лечится аспирином! "Рак" и "импотенция" -не лечится ничем! Плюс две психиатрических болези — "сглаз" и "чернаянемочь"! Записали? Все! Вон из института!"Вдоволь наоравшись, он выбирал себе подопытного кролика и начиналсяглум:"Что это? Рентгенограмма? Это то, что ты должен сделать, чтобыжениться! Хочешь жениться — сделай невесте экскреторную урографию ипоговори с ее бабкой про Гондурас! Зачем? Что бы проверить все ли впорядке с головой у будущей родни, балбес! Здоровые почки и хорошаянаследственность — вот, что важно в браке! А теперь иши здесь камень,гинеколог! Это ты что ли хирургом будешь? Твое место в гинекологии,будешь там женскую логику искать!"Однажды он, порывшись в списке, нашел себе очередную жертву: "Ну, ПетроваИ.А., выходи. Скажи-ка нам, И.А.-И.А, где проходит мочеточник?"Девочка оскорбленно выпрямилась и процедила сквозь зубы: "По шестомуэтажу первой краевой." Немая сцена (см. 2-3 строки).

Одним из обязательных элементов военного образования в нашем химическоминституте было суточное дежурство студентов на военной кафедре вкачестве уборщиков-мальчиков-на-побегушках. Кафедра располагаласьотдельно от института на другом конце Москвы в четырехэтажном здании.Смысл этой затеи состоял из двух частей. Официально, ежедневно двакурсанта должны были приобщиться к тяготам армейской жизни черезподметание, вытирание, убирание, смывание, короче через мытье и катанье.А более глубокий смысл состоял в том, чтобы офицер, дежуривший ужесерьезно, охраняя вверенное ему оружие и другую мат. часть сильно ненапивался, ну а если вдруг и позволит себе лишнее, то будет кому за нимвытереть, вызвать, отзвонить, а может, и потушить.Как только за последним студентом и преподавателем захлопнулась входнаядверь кафедры, а мы пошли обживать небольшую каптерку, на суткистановившуюся для нас вместе с метлами, лопатами, ведрами и другимишвабрами домом.Переодевшись, мы решили перекусить, разложив на газетке наш небогатый,смахивающий на набор закусок к водке, студенческий харч. Ну и конечно, унас с собой было, но не успели — пришел «наш» офицер.Нам достался молодой капитан, который сообщил, что к нему через часдолжен придти «тожеофицер», которого надо встретить и проводить к немуна второй этаж. Потом он даст задание на вечер-ночь, ну, а сейчас, дляразминки — подметать плац.«Тожеофицер» оказался небольшого роста мужичком с бегающими глазками ибольшой спортивной сумкой. Бросив нам на ходу: — «Капитан на месте?»,он уверенным маршрутом прошел наверх, игнорируя нашу помощь в егосопровождении.Подождав немного, решив что друзья на какое-то время оставят нас впокое, с нашей стороны была предпринята вторая попыткапродезинфицировать верхние глотательные пути. Дверь в каптеркуоткрылась, как только рука в сумке коснулась холодного стекла. В проемедвери стояли капитан вместе с появившемся с ним запахом алкоголя.Капитан держал в руке журнал, в который и стал записывать задания,озвучивая их командным голосом:— «Первое — проверить урны на предмет возгорания. Ясно?». — «Такточно». (Хотя если учесть, что в здании уже два часа кроме нас никогонет, а дыма и открытого огня пока не видно...)— «Второе — протереть перила». Тут рука капитана зависает над журналом,губы начинают что-то шептать, а глаза тянутся кверху: «перил-ла»,«перилл-ла»...— «Ведь слово «перила» пишутся с двумя «Л»? — это утверждение снебольшим вопросиком к нам, стоящим по стойке смирно.— «Никак нет! Тов-щ кап-н. С одной» — это мы, уверенно и почти хором.— «Нет, вы послушайте: «ПЕРИЛЛ-ЛА» — в голосе капитана появляются,наряду со все возрастающей уверенностью в своей правоте, некоторые ноткираздражения.И что нам, не согласиться с капитаном. Да хоть с тремя «Л». Но молодыебыли...— «Никак нет! Тов-щ кап-н. Точно, с одной».Видимо, количество огненной воды принятой капитаном, не позволяло емубыть добрым и снисходительным. Он с шумом захлопнул журнал, резкоразвернулся и грохоча сапогами рванул к себе. «За автоматом» — грустнопошутили мы.Прошло четверть часа — капитан не появлялся. Ну, была, конечно,мыслишка, что про нас забыли, и мы даже решили все-таки пробоватьпринесенную с собой горячительную жидкость, но в дверь влетел, ворвался«Тожеофицер»:— «Кто обидел капитана? » — скрепя зубами прошипел он с порога, буравянас своим оперативным взглядом.— «Никак нет! Никто не обижал! » — ну, а вы что бы ответили?«Тожеофицер» готов был нас порвать за униженную честь своего кореша, ночто-то его останавливало. Тогда он придумал очень сильный ход: «А какваши фамилии, товарищи курсанты? Ну, что ж, считайте, что госэкзамен по«войне» вы не сдали, а соответственно диплом не получили, и пойдетерядовыми в армию. Это Я вам обещаю». И ушел.Кроме спиртовых паров в каптерке повисла еще и тишина. Хорошо, что мы ссобой взяли — после такой заявы рука сама тянется к стакану.Но дотянуться она опять не успела, вернулся «Тожеофицер»:— «А запасных ключей от комнаты капитана случайно у вас нет? » — легкотак спросил, как будто и не было 10 минут назад никакого на нас«наезда».Ключей, естественно, у нас не было и быть не должно: в дежурной комнатестояли разные телефоны, находились ключи от всех помещений и сейфов. Какоказалось, капитан, переживая плохое знание родного языка, скинувкитель, в котором были ключи, захлопнул дверь и пошел в туалет.«Тожеофицер» в это время у нас защищал его поруганную честь.Когда все мы поднялись на второй этаж, на сидящем на корточках узакрытой двери капитане не было лица: — «Через 10 минут должен звонитьначальник кафедры для доклада о состоянии дел». О том, что будет, еслиникто не возьмет трубку, никто не хотел даже думать...Вариант о грубом взломе двери, обитой железом, и прошитой проводамисигнализации капитан отверг сразу — ну как потом утром объяснишьруководству свои ночные действия.Мы начали со своих ключей, потом принесли ножик, кусок провода и гвоздь«сотку». Дверь не открывалась. Счет пошел на секунды, и все ужечувствовали, как по телефонным проводам где-то бежит звонок ктелефонному аппарату за дверью.«Тожеофицер» со взглядом побитой дворняги стоял рядом.Этого никто не видел, но я случайно нажал на ручку двери и потянул ее насебя. Дверь открылась. Изумление мальчика от выигрыша из рекламыигрового клуба — ничто, по сравнению с восторгом наших офицеров. Они таки не поняли, что они, да и мы в первый момент, пытались открытьоткрывающуюся наружу дверь во внутрь.Почти одновременно зазвонил телефон — наш капитан бодро, даже как-то спафосом доложил руководству, что на вверенной ему территории все поуставу и без происшествий.От предложенного офицерами коньяка мы отказались: ведь у нас с собойбыла наша «несмеяновка» — разбавленный спирт на клюкве.

Вопрос студенту матфака университета:— О чем вы думаете, глядя на кирпич?— О том, что это прямоугольный параллелепипед с соотношением сторон1:2:4Вопрос студенту архитектурного:— О чем вы думаете, глядя на кирпич?— О том, что если взять полтора миллиона таких кирпичей, можно будет построить жилой дом.Вопрос курсанту Высшего военного училища:— А вы о чем думаете, глядя на кирпич?— О бабах.— Но почему?— Я о них постоянно думаю!