Этот случай произошел, кoгда нам было лет по 20 с небольшим Нам это небольшому рекламному агентству...

только что.сидят студенты на паре, пытаются делать лабу в паскале. по причиненепонимания происходящего объединились в группу из трех человек и всевместе сидят пялятся на пустой синенький экранчик. подхожу к ним:— почему до сих пор ничего нет? вон вас сколько здесь.. быстренько бы вшесть рук набрали уже давно!— так ведь рук шесть а головы ни одной! — возразили мне....и сказать ведь на это нечего — правы!

Пятая пересдача.Препод: — Таак. Это Вы не рассказали, того не знаете, там ошиблись. Что же с Вами делать?Студент: — ПожалетьПрепод: — Беедненький, опять не сдал…

Первокласснику дали сто рублей.— Сто рублей! Я богат!Шестикласснику дали сто рублей.— О, сто рублей. Хоть в макдак схожу.Одиннадцатикласснику дали сто рублей.— У, сто рублей. Разве это деньги?Студенту дали сто рублей.— Сто рублей! Я богат!

ГДР, конец 80-х. В “нашем” Берлине — сеть магазинов “Эксквизит”: товарытам выше качеством и, соответственно, дороже. По снобизму персоналасопоставимы с советскими “Березками”. Студентов и прочих нешикарноодетых не жалуют — могут даже напрямую поинтересоваться насчетплатежеспособности.И вот приезжают к нам, германистам-“фолликам” (от слова Voll — полный,то есть полного срока обучения, и, соответственно, языкового уровня),двое друзей — “тайликов” (от слова Teil — часть, то есть на короткийсрок присланных) — погостить, Берлин посмотреть, ну, а заодно и в языкепопрактиковаться. На правах хозяев предлагаем помощь и поддержку припосещении означенных “Эксквизитов”, но знатоки-тайлики, в языкенесведущие, но гордые, уверяют, что и сами как-нибудь… После чегодевчата-фоллики отправляются в общежитие — готовить обед и ждатьмужчин-завоевателей (натурально, со щитом, то есть со свежезакупленнымиботинками известной фирмы Salamander).Заявляются наши доблестные рыцари как-то подозрительно быстро, и слышноих аж от самого лифта. Причем один из конкистадоров просто подхрюкиваетот смеха, а другой возмущенно вопрошает: “Не, ну че я не так сказал?”Как оказалось, сие чудо, наивно полагаясь на безупречность своего“саксонского” выговора, решило начать примерку обуви со вполнестандартной фразы: “Покажите вон те, пожалуйста” (по-немецки — Ichmoechte die, то есть я хотел бы это (эти)). А теперь представьте себереакцию молоденькой и симпатичной девочки-продавца элитного магазина,когда высокий, обаятельный вьюнош облокачивается на прилавок, улыбаетсяи проникновенным таким голосом (чтоб не выгнали) говорит: “Ich moechteDich!” (“Я хочу тебя!”) — а магазин, надо сказать, не слишком большой,но людный, и фразу слышат все…Продавщица начинает довольно интенсивно менять цвет лица, хозяин фразыне может понять, в чем, собственно, дело, и, решив, что, возможно, еговнешний вид не соотвествует намеченной (довольно дорогой) покупке,спешит заверить даму в полной своей финансовой благонадежности:улыбается еще шире и ласковее и выдает на весь салон: “Ich habe Geld!”(“У меня есть деньги!”)Встречи с Народной Полицией столицы ГДР этой сладкой парочке удалосьизбежать лишь благодаря находчивости и физической силе второго изприятелей: не дожидаясь взрыва, он просто сгреб горе-людоведа в охапку иуволок из магазина. Но долго еще раздавались под скромной кровлей нашегообщежитского небоскреба горестные вопли оставшегося без “Саламандры”тайлика, и никому из нас так и не удалось убедить его хотя бы носить присебе разговорник — на случай еще каких-нибудь непредвиденных разговорныхзаторов.

Вечером, в конце рабочего дня, набираю номер служебного телефона и слышуголос автоответчика:"Вы звоните заведующему кафедрой [такой=то]. К сожалению, он сейчасне может ответить. Оставьте ваше сообщение или пошлите его последлинного гудка".Был бы я его студентом — непременно послал бы!