Если бы второй фронт не был открыт и Красная Армия дошла до Ла-Манша,
французские дети не научились бы жевать жевачку, не портили себе желудок
"Макдональдсом", а лучшие из них смогли бы летом отдыхать в Артеке.

Американский генерал говорит российскому:
— У нас ученые придумали нейтронную бомбу — принцип такой, в
се материальные ценности остаются, а все живое пропадает!!!
Российский в ответ:
— А у нас есть специальный полк прапорщиков, то если мы высадим его у вас то
все живое останется, а все материальные ценности пропадут!

На одной площадке жили: лейтенант, капитан и генерал. Случилось так, что их жены одновременно уехали в отпуск на море и одновременно присылают телеграммы:
лейтенанту — "ПИВО ЛЕНА"
капитану — "ПИВО СВЕТА"
генералу — "ПИВО ЛЮДА"
Лейтенант думал-думал — взял бутылку водки и пошел за советом к капитану, а тот сам уже весь задумчивый... Взяли коньяк — стучат генералу, мол помоги разобраться. Генерал вызывает шифровальщика, тот краснеет, бледнеет и протягивает три записки:
лейтенанту — "П_рости И_зменила В_ернусь О_бъясню ЛЕНА"
капитану — "Пытались Изнасиловать Все Обезврежены СВЕТА"
генералу — "Пыталась Изменить Все Отказались ЛЮДА"

Как-то давно, во время моей службы на Кольском, мне довелось узреть тогдашнюю всесоюзную звезду — Михаила Боярского. В те времена он ещё не снимался на пару с дочей во всякого рода киношлаке, а звездил вполне заслуженно, много снимаясь и выдавая заодно как певец, такие любимые народом хиты как «Городские цветы», «Любимый мой дворик», «Сяду в скорый поезд» и т.д.
Случилась это в городе Оленегорске, в ледовый дворец которого нас, матросов, привезли собирать щиты для эстрады, с тем, чтобы после концерта мы же их и разбирали. Этим в тот раз всё вероятно бы и закончилось, но за кулисами там тёрся военный корреспондент областной газеты «Страж Заполярья», который мы все называли «Страх Заполярья». Ему-то и понадобилось сделать фото Боярского с моряками-североморцами и, будучи по званию выше нашего мичмана, он, после краткой с ним ругани, отобрал среди нас двоих (меня и азербайджанца Кичибекова) для этой задачи, велев идти за ним.
Пришли мы к двери директорского кабинета, которую наш корреспондент с почтением отворил, открыв нам с Кичей следующую экспозицию. Боярский, весь в чёрном (без шляпы, кстати), директор ледового и какая-то тощая рыжая, беспрестанно смеющаяся девица-вобла, все вместе дружно употребляли коньяк, стоявший пред ними на письменном столе. Помню, что, увидев Боярского, я тотчас вытаращился на него и замер как изваяние.
— Вот нихрена себе думаю — д`Артаньян! Живой!! С привычными по детству усами и длинными волосами!! Знакомым гасконским носом!! Трындец!!!
Наш старшой, сунув башку в дверь, начал канючить о чём-то с директором, время от времени повторяя — ну Вы же обещали…. В конце концов, он видимо их всех достал и Боярский, намахнув полную рюмку, сказал
— Ладно, но только быстро, мне скоро Констанцию петь! — девица-вобла с готовностью закатилась.
— Пять минут — обрадовался наш военкор и нас усадили на диван в коридоре, а вышедший к нам Боярский уселся на кресло напротив. Я оказался прямо напротив него и окаменел ещё больше.
Замечу, что каменел тогда я один. Кичибеков не грелся совершенно. Надо сказать, что он был только после учебки, и когда месяц назад прибыл к нам в часть (в одном бушлате, без тельника, вещмешка и шапки), то выяснилось, что по-русски он не говорил вообще. Произносил он тогда лишь одно единственное слово — «спыздылы». По прошествии месяца Кича у нас освоился, начал лопать котлеты на свином сале и выучил ещё одно заветное слово — «заэбаль». В принципе, для кратких коммуникаций этих двух слов ему было достаточно. Кто такой Боярский он абсолютно не знал да и особо не интересовался, а когда по дороге домой я сказал ему, что это был д`Артаньян, он пожал плечами и на всякий случай сказал мне — Заэбаль дартьян!

Наш корреспондент установил напротив нас лампу как в вытрезвителе, и начал щёлкать нас с Боярским бегая вокруг нас словно Чарли Чаплин. Поносившись так с минуту, он взмолился
— Поговорите о чём-нибудь с Михаилом Сергеевичем, кадры мёртвые получатся.…
Мы молчали. Я ссал, а Кича, по всей видимости, просто не понял сути обозначенной проблемы.
— Что им сейчас-то говорить — начал тогда сам Боярский — вот на дембель пойдут, разговорятся. Когда на дембель-то? — обратился он к нам.
Обратился вроде довольно доброжелательно, и я в ответ даже промямлил, что через полгода.
— Ну, так, ерунда осталась — сказал Боярский и я вроде даже как-то осмелел. Ещё в то время я, как и многие, слушал наших рокеров — Цоя, Аквариум и т.д. А те тогда числились с Боярским в Питере в одном театре и вот на эту тему мы и пообщались с ним несколько минут. После чего, пожав нам руки, он пошёл дальше пить коняшку, а нас с Кичей военкор сдал мичману, пообещав выслать портфолио на адрес части. Ничего, конечно, этот шнырь не выслал, и свою фотку с Боярским мы увидели лишь через неделю, когда вышел новый номер. С тем ещё жутким, черно-белым качеством расплывчатой полиграфии, которое уже осталось в прошлом.

Лучше всех на ней получился Кича. Боярского я признал по усам, а себя увидел, лишь внимательно вглядевшись в фото под люстрой в ленинской комнате. Краткая аннотация внизу изображения гласила, что на нём знаменитый советский актёр Михаил Боярский беседует с матросами Северного флота, в часть к которым он и прибыл с дружеским визитом. В итоге нам досталось лишь два газетных экземпляра, один из которых я после отправил с письмом матери, а второй забрал Кича также отослав к себе на родину, предварительно надёжно закрасив меня с Боярским химическим карандашом. В части потом меня все долго ругали, что я и в самом деле не пригласил Боярского к нам в гости и даже не взял автографа.

Председатель призывной комиссии допризывнику:
— Где вы желаете проходить службу?
— Вы что, шутите? Неужели я могу выбирать?
— Конечно. Везде кроме как в женскую роту.
— Я так и знал, что вопрос с подвохом...

Сидят в баре прапорщик и его друг — из гражданских. Видя, что друг пользуется большим успехом у девушек, прапор спрашивает его:
— Как это тебе удается так легко девчонок кадрить? Я тоже так хочу.
— Нет ничего проще: берешь ключи от "Мерседеса" и кладешь их рядом с собой на стол — все девушки твои будут. Да, и еще: приходить в бар лучше все же в гражданской одежде, сейчас ведь уже не те времена, что раньше, сам понимаешь…
На следующий день они снова встречаются в баре. Прапор недоумевает:
— Я все сделал так, как ты сказал: взял ключи от Мерседеса, положил их на стол перед собой — а результата нет. И военную форму, как видишь, я дома оставил.
— Ну, это, конечно, правильно, но только валенки и телогрейка — это тоже не лучший вариант.

В американской армии сержант рассказывает своему отделению:
— У русских есть такие войска — ВДВ — там, на одного ихнего двоих наших нужно!
Но это еще ничего.
Есть у них морская пехота
— там, на одного ихнего троих наших нужно! Но самое страшное — у них есть войска, стройбат называется — так тем зверям вообще оружие не дают!

Генерал в развалочку идет по мосту, смотрит вокруг ленивым взором и надо ж было, ему на глаза попался солдат. Солдат как обычно в самоволке и хочет проскочить мимо, делая вид, что не замечает генерала.
Генерал:
— Солдат, мать вашу, это что такое? ! Почему честь не отдали? !
Солдат:
— Согласно 147 пункту устава честь на мосту не отдается!
Генерал растерялся, козырнул и сразу домой, пришел, полистал устав, нашел нужный пункт, читает и офигивает:
"П. 147. Солдат должен быть находчив и смел. "

— Рядовой Иванов, почему не надели противогаз?
— Да насморк у меня — все равно ничего не почувствую.

Разговаривают призывник и офицер призывной комисии.
— Почему вы не хотите служить в армии?
— Я гомосексуалист.
— Чем докажете?
— Снимайте штаны!