— А как, — говорит тетя врач, — говорит собачка?
— Ав-ав, — говорит ребенок.
— А кошечка?
— Мяу.
— А лошадка?
— ФРРРР!
— Неправильно! — говорит тетя врач. И уже мне:
— Не совсем развит у вас ребеночек по возрасту. Лошадка же говорит "Иго-го!"
А я ей говорю:
— тетя врач, а вы сами когда в последний раз лошадку живую видели? Мы вот позавчера. И честно скажу: она при нас раз десять сказала "ФФРРР!" и ни разу не сказала "Иго-го!" Может, это лошадка недоразвитая?

— В семье моей жены все бабы изменяют своим мужьям. Моя – мне, ее сестра – своему мужу, теща – тестю, тетя— дяде и даже сучка ихняя, и та блудливая. Причем, у всех мужиков рога — как у троллейбуса.
— Да, это не семья, а какой-то троллейбусный завод.

Дама не первой свежести едет в трамвае с ребенком. Ребенок вдруг спрашивает:
— Тетя Маша, а сколько вам лет?
Она долго отнекивается. Тогда ребенок говорит:
— Ну хотя бы первую цифру скажите.
— Два.
— А вторую?
— Один.
Тут к разговору подключается пьяненький пассажир:
— А третью?

К тете Саре прибегает соседский мальчик.
— Тетя Сара! А ваш Абрам на улице го#но кушает!
Тетя Сара кричит в окошко.
— Абрамчик! Не ешь много, скоро обедать будем!

Еврейская семья обедает. Маленький сын:
— Папа, а кто такой бил Маркс?
— Моня, Маркс бил экономист.
— Как наша тетя Циля?
— Нет, тетя Циля — старший экономист!

Дерибасовская. На 2-м этаже открывается окно:
— Тётя Циля, ваш Яша за углом кушает говно!
На 4-м этаже открывается окно:
— Яшенька, ты только сильно не наедайся!! Мы ещё кофе пить будем!

— Тетя Соня! Зачем ваш Яша ходит в музыкальную школу?! У него же нет никакого слуху!
— Дуpак! Яша ходит туда не слухать! Яша ходит туда играть!

— Тетя Сара! Тетя Сара! А Вовка с Витькой в вашем лифчике гамак устроили!
— Шо ты кричишь? Пусть дети играют себе на здоровье! Он все равно на меня маленький.

— Двойра, наша тетя Рахиль умерла, вот письмо из Америки.
— Ах, какое несчастье, какое несчастье!
— Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов:
— Ах, дай ей Боже здоровья!

Приезжает еврей в Nеw-уоrk, заходит в ресторан и спрашивает у директора где можно найти Сару. Тот указывает ему на девушку за стойкой бара. Абрам подходит к ней и говорит:
— Девушка, вы такая красивая, мне очень нравитесь, предлагаю вам 200
$...
Сара посмотрела — низенький, лысый, противный, но 200 $ и в Nеw-уоrk'е деньги, и согласилась.
На следующий день повторилось тоже самое...
На третий день, лежа в постели с Абрамом, Сара спрашивает:
— Скажите, а откуда вы такой богатый приехали в наш город?
— Из Иерусалима, — отвечает Абрам.
— Ой, да у меня же там тетя живет!
— Вот она и просила передать вам 600 $...

В том холодном декабре далекого 1987 года, в затерянном в сибирской
глуши гарнизоне молодой солдат Мишка С., он же автор сего опуса,
отчаяно затосковал. Мне надоело. Надоело получать по наглой еврейской
морде от ротных дедов, получать жестко и систематично. Все это было
совсем и не из-за той самой морды, и даже не совсем из-за того, что был
я воином молодым, месяц назад прибывшем из уютной учебки, где гоняли
мало, кормили как на убой, а в казармах были паркетные полы и
раскаленные батареи. Проблема была в том, что прибыл я в часть с
принципами и иллюзиями. Принцип был прост, как солдатский сапог — я был
готов выполнять любую работу, включая мытье полов, но не прислуживать
сильным мира сего, то есть — не стирать чужое ХБ и ПШ, не подшивать
чужие подворотнички, не заправлять чужие постели и прочая и прочая...
Много обязанностей у молодого солдата, долог его рабочий день и рабочая
ночь не коротка. И вот от всего этого решил я отказаться в первый же
день. Тем более, что и иллюзии мои подталкивали меня на тот же скользкий
путь. Во-первых, я был уверен, что мой опыт уличных драк, несколько лет
занятий тривиальным боксом и солидная масса (жир и мышцы в соотношении
один к одному), помогут мне разъяснить свои принципы борцам за дедовские
идеалы. А, во-вторых, не сомневался я, что найдутся в части земляки,
земы, земели, которые впишутся за меня, замечательного, в трудную
минуту. И собирался я, как говорят у нас в Израиле, сплясать на двух
свадьбах. То есть в земляки я записал, разумеется, всех хохлов — а как
же, один язык, одни песни. Отец мой обожал украинский фольклор, напевал
в машине под нос "Горiла сосна й палала", а не ожидаемую "Хаву Нагилу"
или хотя бы Розенбаума.
Ну и, разумеется, ожидал я поддержки от своих, родных, маланцев носатых.

Облом меня ждал по всем пунктам. Габариты мои никого не впечатлили,
первый дед, посаженный мною на жопу, привел еще пяток плотных ребят,
которые отбуцали меня — мама не горюй. Я отбивался, но толку было мало,
совсем мало. Так они и подходили ко мне, раз в три-четыре дня, вежливо
спрашивали, не желает ли многоуважаемый гусь подшить усталому дедушке
подворотничок — и, получив отрицательный ответ, принимались за свое
нелегкое дело.
На Украинском фронте все выяснилось в первый же день — деды из
Ивано-Франковска гнобили духов из того же города особо изощренно, не
опускаясь до бесед на рiднiй мовi. Мда, было о чем задуматься.
Евреев же в роте было двое. Один — зачмореный дедушка, который вместе с
молодыми драил полы в казарме, и на мое появление в роте никак не
среагировал, не до меня ему было. А вот второй... С этого места,
пожалуйста, поподробнее. Находился он в командировке, вернуться должен
был в марте — но легенды о нем ходили по роте, от его имени содрогались
стены. По описанию, был это былинный молодец, Илья Муромец, Калев и Тиль
Уленшпигель в одном лице. Фамилия его была Шерман, а кликуха,
произносимая шепотом, — Шерхан. Его приезда я ждал, как еврей ждет
прихода Мессии — хотя жизнь моя в роте потихоньку стала налаживаться.
Меня приняли as is, то есть — с моими принципами. Тем более, что службу
я понимал, выше головы прыгнуть не пытался, да и надоели дедам эти бои -
каждый раз кто-нибудь из них получал если не по печени, то по почкам.
Ротный стал на них как-то нехорошо поглядывать. И, вообще, молодых в
роте хватало — так что меня просто оставили в покое.
И вот в один прекрасный день... О том, что Шерхан возвращается, узнали в
роте за два дня. Водку купили и спрятали в мастерских. Не хватало цветов
и духового оркестра. В роту он пошел не прямиком, а через кочегарку, где
вымылся под душем, побрызгался приличным одеколоном, переоделся во все
новое-нулевое и появился в роте расчетливо во время вечерней поверки,
как принц перед своими поддаными. Старшина торопливо дочитал поверку,
вольно, разойдись, и деды бросились к Шерхану, суетливо протягивали руки
для рукопожатия, а он стоял, величавый, как памятник Ильичу в
Кацапетовке. Такого еврея я не видел никогда до, и совсем немного раз
после — а уж в Израиле евреев хватает, поверьте мне. Ростом он был под
два метра, стройный, поджарый с холодным презрительным взглядом-скорее
похож на грузинского князя, чем на барнаульского маланца. Деды уволокли
его в проход, где немедленно появилась жареная картошечка, две мисочки
бациллы(ну-ка, молодые, угадайте, что это), та самая водовка, соленые
огурцы — и начался пир горой. А я лежал на своем втором ярусе и мечтал,
гусь лапчатый, как круто изменится моя жизнь. Говорил Шерхан мало, слова
взвешивал, бросал их в толпу в нужное время и в нужной интонации,
вызывая у слушателей именно те эмоции, которые и ожидал. Царь, калиф,
падишах.
Утром он подошел ко мне. Рота ушла на хоз. работы, а мы остались в
расположении — и это было естественно, ни старшина, ни ротный ни словом
не заикнулись, что не плохо бы на мороз, братцы-маланцы. Мы присели на
табуретки в Ленинской комнате, и Шерхан заговорил абсолютно по
человечески, это был обычный еврейский мальчик, только большой. Зовут
его Вовой. Его тоже забрали после первого курса, тоже политех, а тетя
его подала документы на выезд, говорят скоро начнут выпускать пачками,
конечно в Израиль, какая еще Германия — только Израиль. И, вообще, он
устал от этой службы, от тупого быдла вокруг, сегодня с этой пьянкой
спал от силы полчаса, а пить он вообще не любит, но деваться некуда,
так что пойдет он сейчас вздремнет до обеда, а не могу ли я, пока он
будет дремать, подшить ему воротничок и гладануть хебешку... Я пристально
посмотрел ему в глаза. Еврейский мальчик Вова исчез. Передо мной сидел,
хищно скалясь и готовясь к прыжку, Шерхан. Настоящий, как у Киплинга.
"Нет, Вова, у меня еще плац не метен" — сказал я, четко произнося каждое
слово. Встал и пошел, как был, без бушлата к выходу. И в спину: "Смотри,
маланец, тебе здесь жить." Ничего, Вовочка, видишь — я выжил, ничего...

Сынок пишет письмо.
— Папа, а как тётя Капа — с одной "п" или с двумя?
— Где это ты видел тётю с двумя "п"?!

В понедельник малыш рассказывает в детском саду:
— А к нам на дачу на выходные приезжала мамина подруга тётя Люба. Прошла по грядкам с помидорами и всё растоптала. Когда она уехала, папа сказал: "Эх, *б твою мать, прошла любовь, завяли помидоры! ".

НОВОСТИ ИЗ ПЕРВЫХ РУК
Мы по телику "Время" не смотрим давно
И по радио сплетни не ловим
Все гораздо верней узнавать от людей
Слова умного не провороним.
Вот на днях дядя Слава пришел из тюрьмы
Дядя Слава все новости знает.
Говорит, Ходорковский с блатными сидит
И конечно его опускают.
А еще приезжали в тюрьму из Кремля
И с народом за жизнь толковали
А с чего это вдруг— ну никак не понять
Видно место себе подбирали.
Тетя Валя приехала мать навестить
Из столицы манящей и жуткой
Бизнесвомэн она
В своем деле сильна
Валя трудится там проституткой.
Не боится она ни ментов ни шпаны
Если надо— находит управу
А за ужином слушаем рты пораскрыв
О политиках голую правду...
Вам совет— не спешите газетку открыть
Не гордитесь пустою покупкой.
Суть последних вестей
Объяснят вам ясней
За бутылкою вор с проституткой.

В одесской школе:
— Дети, откуда берётся дождь?
Моня:
— Из костей.
— Как так?
— Когда собирается дождь, тётя Сара чувствует его в своих костях.

— Мишенька, а у меня для тебя: по этому атласу еще я училась в .
— Тетя, а материки на нем уже обозначены?

Новый русский на улице стоит: крутой пиджак, весь в золотых перстнях, на пальцах, с навороченной мобилой в руках. Мимо проходят люди. Новый русский разговаривает по мобильнику:
— Да! Да. Все нормально, я решу эту проблему... Я найду деньги. Это моя проблема и я ее решу.
Люди начинают оглядываться.
— У меня есть деньги, мы договоримся. Я решу эту проблему!
Далее новый русский жалобным голосом:
— Тетя, ну, пожалуйста, не отключайте мой мобильник!

Несколько лет назад довелось мне поработать психологом в МЧС, причем в составе дежурной оперативной смены одного из ЦУКСов Сибири. Работать было интересно, один день не походил на другой: то пусто и тихо, то ЧС одна за другой.

Помимо выездов, в мои обязанности входило отвечать на звонки по «Телефону доверия». Та еще хрень, надо признать: процентов 80 звонков были на тему «Как позвонить в пожнадзор (ГИМС, лично Шойгу и т.д.)», а остальные 20 были от самой веселой части нашей планеты, подавляющее большинство представителей которой имело официально установленный диагноз в местном психоневрологическом диспансере. Хуже всего, если подобный кадр сперва заливался алкоголем до определенной кондиции, а уж потом звонил «добрым тетям», и не его вина, что в тот день дежурила вовсе не «тетя»…

Этот звонок раздался в начале девятого – я только-только успел принять смену. На том конце провода мужской голос, язык сильно заплетается:

– Алло, я хочу сброситься с крыши: от меня ушла жена…

Как правило, «телефонные самоубийцы» не доводят обещания даже до попытки реально приступить к суициду, но и исключать вероятность подобного нельзя. Поэтому мысленно пожелав себе терпения, я начал выяснять причины и обстоятельства. Вернее будет сказать, попытался: упившееся в хлам тело слышало только себя. Внезапно звонящий предложил:

– А давайте я дам вам телефон своей жены, вы ей позвоните, расскажете, как мне плохо…

Сказать, что я удивился ¬– ничего не сказать. Но уж лучше так. Поэтому я записал цифры и перезвонил. Ответил мне мелодичный голос.

– Доброе утро, вас беспокоят из МЧС, дежурный психолог Такойто. Вы Кристина? Нам только что звонил некто Дмитрий, представился Вашим супругом (имена изменены).

– Ну да, есть такой.

Удерживая в памяти практически бесполезные ошметки разговора с Дмитрием, я задал вопрос «в лоб»:

– Вы можете прокомментировать события вчерашнего вечера?

Кристина заметно растерялась:

– Не могу.

– Я поясню: Дмитрий говорил, что хочет сброситься с крыши, дескать, вы от него ушли.

– Ну да, на работу…

Как выяснилось, Дмитрий уже имел в анамнезе несколько неудачных попыток суицида…

Когда я пересказывал эту историю коллегам, они не знали, веселиться или удивляться. Решили, что первый вариант более перспективен. К тому же после моего звонка бригада из психушки за ним приехала достаточно оперативно, он даже на крышу залезть не успел.

У сестры в квартире окна меняют, оставили на мою голову племянницу Дашу, 4 года. В результате пришлось везти её в травмпункт на всякий случай делать антирабическую (от бешенства) прививку. А начиналось всё так безобидно. Сижу за компом, делаю проект.
— Тётя Лида, пойдём в винегрет играть.
— Какой винегрет?!
— Я буду делать винегрет, как мама, ты будешь его есть.
— Бумагу тебе дала, иди, рисуй. Я работаю. И вообще, я тебе ножи не разрешала брать.
— Тогда я пойду играть с Павликом.
Павлик, кот, хоть и не агрессивный, но даже у граблей, когда на них наступают, срабатывает инстинкт самосохранения. Мне и в голову не пришло, что с Павликом Дашка играть будет именно в винегрет. Выяснилось минут через пятнадцать. Девчушка разукрасила фломастерами лист бумаги под цвета свеклы, огурцов, картофеля. Изорвала на клочки и насыпала коту в миску. Кот и носом не повёл. Так эта дурёха додумалась зажать Павлика в углу дивана, колпачком фломастера растопырить ему пасть и попытаться скормить коту винегрет из разноцветных бумажек. Результат: три прокушенных пальца, визит к врачам, и замена кошачьей миски, из той, где был злосчастный «винегрет», кот отказывался есть.

P.S. Все участники этого нелепого происшествия живы и здоровы. Дашкины родители не в обиде ни на меня, ни на Павлика. Папа сам тогда предупредил: тёти-лидиного кота за хвост и ушки не хватай, ему больно, он тебе тоже больно сделает. А про принудительное кормление бумагой и в голову не пришло.

Вовочка идет по городу и встречает свою тетю. Она спрашивает:
— Ты куда идешь, Вовочка?
— В бордель.
Тетя тут же с возмущением отвешивает ему пощечину по левой щеке.
Вовочка идет дальше и встречает своего дядю:
— Ты куда так торопишься, Вовочка?
— Да вот иду в бордель.
Дядя дает Вовочке пощечину по правой щеке.
Вовочка идет дальше и встречает своего учителя:
— Здравствуй, Вовочка! Куда ты так рано направляешься?
— Иду в бордель, Петр Петрович.
Получил Вовочка две пощечины. Подходит он к борделю и встречает у
входа саму хозяйку заведения:
— Тебе чего, мальчик?
— Мне надо войти вовнутрь!
Тут Вовочка огреб сразу несколько оплеух. Возмутился Вовочка:
— Ну это уже чересчур! Пусть в следующий раз дед сам ходит за своей
шляпой!