Директор крупного государственного предприятия решил провести очередной
отпуск оригинальным способом. Все ему уже надоело: и Испания, и Таиланд,
и ЮАР, и Мальдивы, и многочисленные морские круизы, не говоря уж о
Египте с Турцией – и тогда решил он поехать к своей тетке-фермерше.
В первый день он, проснувшись довольно поздно, обнаруживает, что в доме
он совсем один и не знает, что делать. Так и проскучал весь день.
Вечером, когда тетка возвратилась с полей, он у нее спрашивает:
— Тетя Маша, мне сегодня было так скучно, так что может, подкинешь мне
какую-нибудь работенку, чтоб я хотя бы мог отблагодарить тебя за
гостеприимство?
— Конечно! У меня в саду созрел урожай груш, так что деревья надо бы
обтрясти. А бы тогда завтра смогла пойти на рынок поторговать яйцами.
Вечером следующего дня, когда тетка возвратилась с рынка, она увидела,
что весь урожай груш собран и аккуратно разложен по ящикам.
— Молодец, племянничек, ты мне очень сильно помог!
— Да ладно, не за что, может, и завтра надо что-нибудь сделать?
— Ну… не знаю… нужно тут, конечно, кое-что срочно сделать, но мне
неудобно тебе это предлагать…
— Да ну, брось, говори, что надо сделать – я всегда рад тебе помочь!
— Нужно удобрить поле, а я бы тогда смогла пойти на рынок поторговать
грушами, которые ты сегодня собрал.
— Вот и отлично, значит, я смогу провести весь завтрашний день на свежем
воздухе! Ты мне только объясни, как это делается, и увидишь, что к
вечеру будет все готово.
Весь следующий день он удобрял поле навозом. Вернувшись к вечеру, тетя
его хвалит:
— Молодец, ты отлично справился, ты мне оказал просто неоценимую помощь!
— Да ну что ты, я и сам получил большое удовольствие. Мне даже уже
начинает нравиться жить в деревне! А что я смогу сделать завтра?
— Завтра нужно подстригать деревья, но для тебя это будет слишком
утомительно, поэтому дам тебе простое, легкое и не очень ответственное
задание: на прошлой неделе мы собрали урожай картошки, и перед тем как
нести ее на рынок, ее надо разделить на мелкую и крупную.
Вернувшись на следующий вечер, тетя застает племянника сидящим с двумя
картофелинами в руках перед горой картошки, которую надо рассортировать,
с очень растерянным видом. Она удивляется:
— Ты что, так и просидел целый день с двумя картофелинами в руках?
Позавчера ты обтряс все груши, вчера удобрил целое поле, и все это
сделал просто отлично – лучшего и ожидать было нельзя! Сегодня же ты не
можешь разделить картошку на крупную и мелкую, как же так?
— Теть Маш, понимаешь, я управляющий работник, поэтому когда нужно
околачивать груши или выливать дерьмо, проблем нет, но вот когда нужно
принимать решение, я сразу теряюсь!

Секс по телефону:
— Парень, тебе точно больше 18-ти?
— Да, тетя...

Папа — это первый в моей жизни мужчина, которого я поздравила с 23 февраля. В общем-то, я в три года вообще не понимала что это за праздник и зачем поздравлять папу, но, как и все детсадовцы, лепила из пластилина пушку, похожую вот вообще не на пушку, но в то время я таких плохих слов и не знала ещё, и вырезала из бархатной цветной бумаги танк со звездой. Вся вот эта неприлично-пластилиново-бумажная инсталляция задаривалась папе, а папа очень ржал и радовался. Между прочим, у папы, как я недавно узнала, есть коробочка, в которой лежат вот наши с сестрой аппликации и прочие новогодние открытки, в которых я совершенно искренне желала 28-летнему папе здоровья и просила не умирать от старости, потому что я его очень люблю.
Папа меня тоже любил. И всячески развлекал. Ну, как умел – так и развлекал. Когда мне было 4 года, а мама лежала в роддоме с моей младшей сестрой – неделю я оставалась с папой. У которого были чёткие инструкции по уходу за четырёхлетней девочкой. Мама их расписала на шесть страниц мелким почерком, а папа тут же этот талмуд потерял. Поэтому за эту неделю я научилась просыпаться по свистку и крику "Рота, подъём! Команда газы дана для всех!", одеваться за 45 секунд, завязывать шнурки, маршировать по квартире строем, зашивать свои колготки и громко и трагично петь с папой песню про «Лошади умеют тоже плавать». На ночь, вместо положенных мне сказок про колобка, папа с выражением читал мне гоголевского Вия. Потому что я уже взрослый человек, и на кой мне тот колобок? Надо читать классиков. Когда моя мама вернулась из роддома и увидела седого ребенка в коряво заштопанных колготках, но зато в намертво завязанных на три узла шнурках — папу я потом не видела два дня. То есть, он как бы в квартире где-то был, но из комнаты не выходил, потому что при каждом шорохе мама шёпотом, чтобы не разбудить младенчика, орала: Не попадайся мне на глаза, я тебя убью!
Через год папа вновь чудом отскочил от смерти. Мама попросила его просверлить на кухне дырку в стене, чтобы повесить туда крючок для полотенца. Папа просверлил. Но стена была гипсокартонная, даже не стена, а перегородка между кухней и туалетом, и дыра поэтому получилась вполне приличная. Внезапно прям. Мама обозвала папу рукожопом, папа возмутился и сказал что натырит на работе цемента и заделает эту дыру, чо ты орёшь-то? Ничего – ответила мама, разделывая курицу. Рукожоп ты, вот и всё.
Я в это время задумчиво сидела на унитазе, и думала о вечном. Дыра в стене меня совершенно не беспокоила. До тех пор, пока папа не додумался взять куриную лапу, страшную, жёлтую и когтистую, и не просунул её в дыру. И не подёргал за сухожилие, чтоб та лапа начала шевелить страшными пальцами. И не сказал: А это кто сейчас Лиду за жопу схватит?
...Мама била папу курицей, и кричала, чтоб он сейчас же звонил в профсоюз и просил срочно путёвку в санаторий на грязи, сломанные руки-ноги лечить. А я потом куриц боялась ещё лет десять. И туалетов. Поэтому я вот не знаю зачем все остальные бабы по двое в туалет ходят, а я хожу с подружками, потому что боюсь что меня там жёлтая рука за жопу схватит.
Кому-то может показаться, что мой папа мою маму недолюбливал. Но это не так. Хорошо помню Новый 1985-й Год, когда к нам пришли в гости мамины друзья, а после двенадцати мы всей толпой вывалили на улицу. У нас было трое санок, три мужика, трое их жён, и одна пятилетняя я. Безусловно, развлечение было придумано тут же: а давайте своих баб на санках катать наперегонки. Мужики сравнили свои бицухи и толщину жён, и поняли, что все они примерно в одинаковых условиях: и мой худой папа, у которого в санках худая мама и тощая дочка, и здоровенный мясник дядя Володя со стокилограммовой женой тётей Галей, и даже дядя Женя, чья жена тётя Нина была гимнасткой и весила всего 38 кг, но зато у дяди Жени рука была в гипсе. Это он накануне со стремянки свалился, когда ёлку наряжал. По папиному крику: на старт, внимание, марш! – три белых коня сорвались в галоп, и папа уверенно лидировал. Только потому, что на повороте санки перевернулись, мы с мамой вывалились в сугроб, а папа этого не заметил. Зато, пробегая своим галопом мимо компании нетрезвых тёток-бухгалтерш, сбил одну, самую мясистую. Тётка упала в папины санки, и ликуя проехалась в них полкилометра, пока папа не обернулся для того, чтобы показать фак своим отставшим соперникам. Бухая тётенька лет шестидесяти счастливо смеялась папе из санок, а папа закричал как раненый бизон. Потому что и тётки испугался, а ещё жена и тощая дочь где-то потерялись. А ведь он их любил! Несмотря на то, что жена его била курицей, а дочка дарила на 23 февраля пиписьки из пластилина. Больше папа меня никогда и нигде не терял. И даже когда шёл со мной гулять, а по дороге ему попадался пивбар – брал меня с собой, и учил тому, что «Не рассказывать маме про то, что я тебя в пивнушку привёл, и врать – это две разные вещи, Лида. Врать никому не надо, но и про пивняк тоже молчи. А я тебе за это куплю чебурек». За чебурек-то, знаете, я б даже и соврала бы, но не пришлось. Год спустя мы всей семьёй ехали куда-то на автобусе, и, проезжая мимо знакомой пивнушки, я радостно закричала на весь автобус: пап, а ты помнишь, как мы вот сюда с тобой ходили?
Мама отложила в сторону младенца и поиграла мышцами. Весь автобус радостно посмотрел на папу. А папа покраснел и сказал: Доча, ты ошибаешься. Это же омерзительная пивнуха! Разве ж я мог бы привести туда свою родную дочь?
Мог! – закричала и я, и счастливо засмеялась. — Ты просто старый уже, и забыл! Мы туда много раз ходили. Ты пиво пил, а мне чебурек покупал, чтобы я маме ничего не рассказывала.…
За неимением курицы мама попыталась стукнуть папу сумкой, но папа увернулся и выскочил на три остановки раньше.
Весь автобус папе аплодировал.
И к чему я вот сейчас всё это вам рассказываю? Да потому что для меня праздник 23 февраля никогда не был связан с вооружёнными силами, армией, защитой отечества и так далее. Это всегда был такой вот день, когда было принято поздравлять папу. Дарить ему пушки, смахивающие на фимозную гениталию, просить не умирать от старости в 28 лет, ходить с ним в пивнушку за чебуреком, и прощать ему Вия и куриную лапу. Поэтому все мужики, у которых сейчас есть свои дочки – знайте: это ваш праздник. Вне зависимости от того: служили вы или нет. Для ваших дочек – это День Папы!
Ну, за День Папы, мужики! С праздником вас.
И немедленно выпила.

Новый год, праздничный стол. Со стола медленно падает вилка. Отец семейства, опрокидывая стол, ловит вилку в сантиметре от пола.
— Фу, слава Богу, больше никаких гостей не будет.
И тут в комнату входит дочка и говорит: -
Папа, папа! Тетя Соня в лифте застряла.

ЛЁХА, БАБУШКА И ПЛОХОЕ ФАШИСТСКОЕ СЛОВО
Однажды, когда Лёха был ещё совсем маленьким, бабушка повела его гулять.
Лёха недавно выучился читать и очень этим гордился. Проходя по улицам, Лёха читал всё подряд.
"Га-стро-ном", — читал Лёха. — "Ап-те-ка!".
Взрослые умилялись:
— Какой развитой ребёнок!
Бабушка радостно улыбалась. Когда они пошли домой, путь их пролегал мимо длинного забора, за которым что-то строили. И вот на этом самом заборе Лёха и увидел, а затем и очень громко прочитал короткое слово "Х*Й".
Бабушка очень рассердилась:
— Лёша, никогда больше не говори этого слова! Это плохое, фашистское слово!
А потом у Лёхи был день рождения. Чтобы именинник не мешал взрослым гостям, ему дали набор фломастеров и бумагу.
Лёха нарисовал войну. Ярко-синие с красными звёздами танки наступали, а позади них дымились коричневые немецкие. И на каждом немецком танке гордо красовалось слово "Х*Й".
Потом Лёхины рисунки пошли по рукам.
"Однако!" — подумал дядя Петя.
"Вот они, плоды свободного воспитания!" — подумала тётя Люся.
"Выпорю паршивца!" — сжав кулаки, подумал Лёхин папа.
— Лёшенька, а кто тебя научил этому слову? — медовым голосом спросила мама.
— Бабушка, — чистосердечно признался Лёха.
Так Лёха сдал свою бабушку.

— Тетя Таня, а Вовочка выйдет на улицу?
— Да, через полчаса, он сейчас игрушки убирает.
— Через полчаса мы будем уже никакие...

Жена, бегая за пьяным мужем по:
— Отдай, отдай! Это не новый "Жиллет" с восьмидесяти двумя лезвиями!Это терка, которую нам тетя Галя на подарила!

В деревне:
— Тетя Глаша, а где Маша?
— Вышла за околицу!
— Ну, блин! А обещала за меня!

ЛЕСТЕР СИТИ

Андрей и Наташа были на грани развода. Андрей, даже к маме переехал.
И это после двадцати лет брака и пары щекастых школьников за плечами.
Мы с женой всячески пытались их помирить, особенно жена. Увещевали, пытались пристыдить детьми и даже приглашали к нам, чтобы они как бы «случайно» встретились на нашей кухне, а там, может быть…
Но этот фокус так и не удался, как только Андрей еще в коридоре просек, что скоро придет Наташа, он снова обулся, грустно поблагодарил за попытку, и тут же отбыл.
Как-то заходила Наташа, плакала, рассказывала, что она все еще любит Андрея, но вместе они уже не смогут, просто стали совсем разными людьми. Мы жарили попкорн, смотрели кино, а после всего наш Юра уволок тетю Наташу к себе в комнату, он со всеми гостями так поступает. Затащил и давай мучить своим настольным футболом.
Через недельку к нам заглянул Андрей, он рассказывал примерно то же: «Я все еще люблю ее, но мы отдалились и больше не сможем находиться под одной крышей. Даже пробовать не хочу, хватит. Совсем разные мы. И как я все годы этого не замечал?»
Юра, из засады, сквозь стенку почувствовал паузу во взрослых разговорах, тут же пришел и сказал:

— Дядя Андрей, может ко мне? В футбольчик можно поиграть.

Юре на день рождения подарили набор эмблем всех, всех, всех, английских футбольных клубов, около сотни штук, не меньше. И каждый раз перед матчем, он предлагал сопернику выбрать — кем тот хочет быть? Ливерпулем, Манчестером, или еще кем. Потом выбранная эмблема цеплялась за воротами и начинался официальный матч.
Андрей предупредил, что не футболист и даже не болельщик и в клубах, тем более Английских не силен, но Юра не сдавался и заставил выбрать эмблему просто по виду.
Андрей долго, долго перебирал в руках эмблемки, думая совсем о другом, выбрал и «пошла жара».
Юра как всегда выиграл с разгромным счетом «10–2» и был абсолютно счастлив, даже песню из «Квинов» запел.
Когда Андрей ушел, сынок мой сказал:

— Дядя Андрей вообще не умеет играть, его тетя Наташа и то лучше играла, но что самое интересное, они оба выбрали себе один и тот же клуб — Лестер Сити.

Я тут же позвонил Андрею и заорал на него:

— Какие вы к черту разные, когда из целой сотни нелепых картинок, вы не сговариваясь выбрали одну?! Одну, Карл!

После долгой паузы, Андрей только и смог сказать: «Одну»?

…Через неделю Андрей и Наташа пришли к нам с шоколадным тортиком. Похоже они надежно помирились.
Улучив минутку, Наташа отвела моего Юрку в сторонку и тихо попросила:

— Юрасик, ты не мог бы мне по-тихому подарить ту самую футбольную эмблемку, ну, Лестер Сити?

Юра засмеялся и ответил:

— Я бы с удовольствием, но пять минут назад, дядя Андрей ее уже выпросил, и тоже по-тихому…

— Вы знаете, что тетя Сара умерла от рака.
— Надо же, она так любила эту позу.