— Василий Иванович, письмо от Фурманова!
— Читай, Петька!
— Пишет, что Анка дезертировала.
— А может и х#й с ней?
— Нет, Василий Иванович, про себя Фурманов такое не пишет.

Моются Василий Иванович, Петька и Анка в бане. Вдруг белые напали. Тут Иваныч и Петька через трубу вылезли, а у Анки таз застрял. Те кричат: ты бы ещё ванну с собой прихватила.

Подходит Петька к Василию Иванычу и спрашивает:
— Василий Иваныч, как сделать женщину счастливой?
— Ну, Петька, это просто! Главное — затащить ее в постель. Парень ты молодой, здоровый, так что проблем не будет. Главное, в постели ей понравиться — а больше ей ничего и не надо.
На следующий день встречает Петька во дворе Анку-пулеметчицу, недолго думая сгребает ее в охапку и тащит к хате. Та начинает визжать, вырывается и со всего маху влепляет Петьке пощечину. Тот стоит, с недоумением потирает щеку и говорит:
— Ох, и дура же ты, Анка! А могла бы стать счастливой.

Чапай звонит Петьке, а на другом конце провода отвечают:
— Начальник танкового корпуса слушает!
Василий Иванович решил, что не туда попал и положил трубку.
Перезванивает, а ему опять:
— Начальник танкового корпуса слушает!
— Петька, ты, что ли?
— Я, Василий Иванович, я...
— А чего ты врешь-то? Какой же ты начальник танкового корпуса, если ты командир танка?
— Но ведь от танка только один корпус и остался...

Рыбачит Василий Иванович, а сам думу думает: "вот херня какая пошла, Анка в Петьку влюбилась — сука, отряд мой совсем разложился — пьють, буянють, о долге воинском совсем забыли". В общем, невеселые мысли. И тут, раз, вылавливает золотую рыбку.
Ну, как положено рыбка говорит — исполню, мол, три твоих желания, Иваныч, только отпусти меня. Воспрянул Василий Иванович:
— Значить, первое — хочу, чтоб Анка-сука в меня по уши влюбилась.
— Исполняю, Иваныч, — говорит рыбка.
— Второе, хочу чтоб отряд тут появился, да чтоб не пили, а службу воинскую знали.
— Исполняю, — говорит рыбка и появляются бойцы, да все крепкие, статные, здоровые и румяные. Василий Иванович аж ахнул: "Е#ать меня!"

Решил Василий Иванович обучить Анку счету. Зовет к себе.
— Вот, Анка, решил счету обучить тебя. Скажи, сколько будет два плюс два?
— Не знаю.
— А три минус один?
— Не знаю.
— Ну ладно, скажем так, вот мой член и член Фурманова, если сложить, то сколько будет?
— Половина Петькиного!

Прибегает Петька к Василию Ивановичу:
— Василй Иванович! Анка в дивизию Интернет провела!
— Интернета расстрелять, Анку ко мне!

Подходит Петька к Василию Ивановичу и спрашивает:
— Ты как думаешь, Василь Иваныч, если с тобой не дай Бог что случится — Анка гулять начнет?
— Ой, начнет, Петька!
— Ну, тогда я тебе ружье для подводной охоты подарю!
— Это еще зачем?
— А чтоб она думала. Что ты не утонул, а на охоте задержался!

Василий Иванович, Петька и Анка убегают от белых. Забежали в избу. Куда спрятаться? Василий Иванович залез в ящик из под бутылок, Анка — в бочку из под квашеной капусты, Петька — в мешок из под картошки. Заходят белые. Начинают искать. Стукнули ногой по ящику от бутылок.
— Дзинь-Дзинь...
— Ясно, бутылки. Стукнули ногой по бочке.
— Буль-Буль...
— Ясно, квашеная капуста. Стукнули ногой по мешку. Ничего. Сильнее стукнули. Ничего. Со всего размаху — БАМ! Оттуда:
— Да картошка я, картошка!!!

Василий Иванович с Петькой уехали в Амеpику. Чеpез год возвpащается
загоpелый Василий Иванович, в шоpтах, жующий pезинку, с обезьянкой
на поводке. Анка ему:
— Василий Иваныч, ты так изменился.
Чапаев:
— А Петька-то, Петька!

04.09.1919

Василий Иваныч, взяв Петьку и Анку,
А также червей поллитровую банку
И всех погрузив в боевую тачанку
Поехал рыбачить к реке спозаранку.

Приехали: Петька с рыбалочным грузом,
И Анка с большим восьмимесячным пузом.
Река подражала лирическим музам
И пахла грядущим Советским Союзом.

Улов был отличный, уха закипела,
Чапай закемарил, девица запела,
А Петька – поскольку остался без дела –
Купался в реке, развивал свое тело.

Поели ушицы, денек был прекрасный,
Не то чтобы жаркий, но теплый и ясный.
Ржавел на стремнине осколок фугасный.
Обычный осколок: ни белый, ни красный.

Закат догорал на исходе субботы.
Василий Иваныч травил анекдоты
Про то, как «бойцы отращають живОты»
И Анка представила писаря роты...

Вернулись во Лбищенск. В домах уже спали.
Чапаев устроился на сеновале.
Подумал о крале: Антеною звали.
Назавтрa решил искупаться в Урале…

***
Конец, но не страшный. Не жизни, а лету:
Еще порубать, покататься по свету.
А что тут смешного? Смешного тут нету.
Стишок ни о чем. Уж простите поэту.

(C) Эд

— Петька! Где Анка?
— Не волнуйся, Василь Иваныч! Анка под контролем!
— Чо, Фурманов фамилию поменял?!

Поехала как-то Анка в Америку — на людей посмотреть,
себя показать. Возвращается — у трапа ее встречает
Петька. Она ему:
— Хелло, Питер!
Петька ей в ответ по морде. Анка:
— За что?!
— Это тебе за "хуйло", а за "пид@ра" дома получишь!

Василий Иванович сидит возле окна, и видит, как по улице
идет Анка. К ней подходит Петька и начинает долго и нетерпеливо ей
что-то говорить, размахивая руками. Наконец Анка кивает головой и
они вместе уходят. Василий Иванович выпускает облако дыма и
задумчиво произносит:
— Легче было б шашкой рубануть.

Пошли Петька с Анкой в разведку, замаскировались под индейцев. Их перехватывают, спрашивают:
— Вы кто?
— Я индианка, — говорит Анка.
— А я… а я… индипетька!

Поймал Петька золотую рыбку и загадал ей три желания:
— Хочу быть таким грозным, как Василий Иванович, чтобы все меня боялись
— свои и чужие. Хочу быть всегда быть в гуще боя, но неуязвимым, чтобы
пули от меня отскакивали. И хочу, чтобы Анка меня своими руками нежными
ласкала постоянно!
— Ну, будь по-твоему, милок, — молвила золотая рыбка, — моё дело
маленькое — желания исполнять.
И превратился Петька в пулемёт системы "Максим".

Вернулись из славного города Парижу Чапаев, Петька и Анка. Проводят прессконфу. — Ну, как там, Василий Иванович? – спрашивают.
— Ну, во-первых, не Василий Иванович, а ВасилИ

Подходит Петька к Василию Ивановичу и говорит:
— Василий Иванович, дай ботинки, на дискотеку собрался.
— Петька, не , а то опять порвешь.
— Не порву, честное слово.
— Знаю, порвешь.
— Да нет, ну, пожайлуста.
— Ну ладно, бери.
Петька ботинки начистил, блестят и видно все как в зеркале.
Приходит на дискотеку, приглашает первую девушку, танцуют, Петька посмотрел в ботинки и говорит:
— А у тебя трусы в горошек.
— Дурак ты, Петька, -ответила девушка.
Петька приглашает другую, танцуют, Петька опять посмотрел на ботинки и говорит:
— А у тебя трусы в клеточку.
— Дурак ты, Петька.
Петька приглашает Анку, танцуют. Петька в ботинки посмотрел и в обморок упал. Очнулся и говорит:
— Анка, на тебе трусов нет.
— С рождения не носила.
— Господи, а я уж думал ботинки порвал.

Пошли Петька с Анкой на разведку, переоделись в индейцев. Поймали их белые, спрашивают у Анки:
— Ты кто?
— Я, — говорит, — индианка.
— А ты кто? — спрашивают белые у Петьки,
— А я, — говорит, — индипетька!

Случилась эта история в сентябре 1983 г., а как будто вчера это было.
Группе вчерашних студентов, молодых специалистов одного НИИ выпала
высокая честь — поучаствовать в ударной комсомольской стройке
московского масштаба — строительстве сортопрокатного цеха завода
"Серп и Молот". Это чудо советской индустрии и сейчас красуется
в самом начале ш. Энтузиастов (если ехать из центра — слева). Собрали
нас, короче, в райкоме комсомола. Инструктор с мордой мелкого жулика
сначала пытался произнести пламенную речь о "высоком доверии", потом
махнул на все рукой, без всякой помпы сунул каждому в руки бумажонку
с гордым названием "Комсомольская путевка" и к вечеру этого же дня
все мы оказались временно оформлены на работу в тресте Мостеплострой
в высоких должностях подсобных рабочих. Тяжела оказалась жизнь
строительного рабочего. Грязь, основным компонентом которой являлся
цемент, мокрые ватники, неудобные каски и неприрывно падающие тяжелые
предметы. Но были мы молоды и плевали на все неудобства, равно как и
на подневольный труд. Душой нашей компании был мой друг Сашка — балагур,
горлопан, не дурак выпить и охочий до женского полу. Время мы проводили
в наиболее уютных местах строящегося цеха, попивая пивко и рассказывая
друг-другу анекдоты. Работяги из нашей бригады прекрасно нас понимали
и старались без особой нужды не трогать. Отравлял нам жизнь один
человек — прораб Василий Иванович. Ему почему-то хотелось заставить
нас, а более всего Сашку ударно трудиться. Способ для этого он избрал
не новый. Появляясь на объекте, Васильиваныч открывал рот и изрыгал
чудовищный мат до тех пор, пока мы, устав от крика, не начинали лениво
перекидывать кирпичи. И все время, пока мы трудились он стоял над нами
и озвучивал работу приблизительно так:
— !@#! какого @#$% ты #$%#$% кирпич $%^#$%# твою #%#$% #$%#$%
раствор #$%#$% !@##$ шамот @#$@#$ !!!!!
Хватало его минут на 40-50, после чего он уходил в прорабскую, а мы
возвращались к основному занятию. Работяги утверждали, что никаких слов,
кроме матерных и нескольких строительных терминов Васильиваныч не знает.
И вот, однажды, прорабские экзерсисы затянулись дольше обычного. Час
орет, второй пошел. Не уходит, падла. Стоит над душой и матерится.
А за корытом раствора, между прочим, банка пива выдыхается. И тут
Сашка не выдержал. Став в позу героя, продолжая удерживать в руке
спецкирпич весом 6.5 кг. Во всю мощь своей богатырской глотки Сашка
заорал: А ПОШЕЛ ТЫ НАААА @#$!!!!!!!!!!!! Вопль был такой силы, что
замерла вся стройка. Умолк репродуктор. Остановились краны
и бетономешалки. Из кабинок показались перепуганные лица крановщиц.
Минут через пять, когда эхо устало гулять по металлоконструкциям,
а стаи ворон исчезли вдали, наступила страшная, гробовая тишина.
Вся публика замерла, ожидая ужасного. И в этой тишине, ставший вдвое
ниже ростом Васильиваныч, тихим, робким голосом спросил:
— А что это Вы матом ругаетесь?….
В этот день стройка больше не работала.