Бизнесмен летит в самолете и случайно оказался сидящим рядом с красивой женщиной Они коротко поздоровались...

Переполненный троллейбус. В районе средней площадки ругань. Громкий вопль:— Выкиньте эту падлу отсюда!!!— Я не падла, а контролер!!!

Электропоезд пятого поколения РЖД пустит в эксплуатацию только после того, как вымрут четыре предыдуших.

Я как-то даже и верить не хотел, но мой знакомый авиатор за язык пойман не был, да и кой-какие слухи про это до меня и раньше доходили. Но я все-таки немного сомневаюсь.— Это был полный писец! – радостно заржал Леха. – Даже нет, это было стадо песцов!Зная Леху я как-то сразу поверил ему, потому, у него «писец» означало что-то теперь уже не существенное, типа аварийной посадки, или забывания важного начальника на какой-нить далекой, северной точке.Ах, да, я не представил вам Леху. Алексей – пилот грузового вертолета МИ. И распиздяй по жизни. А поскольку человек он просто какого-то ненормального оптимизма и веры в людей, то пилот и распиздяй он от Бога.Так вот, «писец» это то, после чего обычный человек лег бы в психушку и вышел из нее при хорошем раскладе лет через пять. Но у Лехи этими самыми «песцами» была нашпигована вся его жизнь и поэтому то, что для нормального человека заканчивается стационаром и галопередолом, то для Лехи это – десять минут ржача в курилке.Но когда он говорит «стадо песцов», можете поверить, это действительно стадо. Даже для него.…В общем маленький северный аэропорт, работающий в одну смену и на ночь запирающийся на замок.Это был обычный рейс в таежный поселок, который своим размером был даже меньше самого аэропорта, и поэтому мог принимать только вертолеты и самолеты типа АН-24 да Кукурузника.Была зима, шел снег и на столе в буфете нашего аэропорта, куда была приписан Лехина вертушка, уже закрытом для обычных посетителей, стояла бутылка водки и не одна, закуси море и прочих маленьких полетных радостей, когда отмечают чью-то то ли первую тысячу, то ли уже не первую тысячу часов налета.Два часа назад ушел крайний борт в тот самый маленький поселок и должен был там заночевать, а утром вернуться. Все шло как обычно и уже налили по первой, как зазвонил телефон.Командир авиаотряда, который по традиции тоже поздравлял юбиляра, вернул рюмку на стол и сделал предостерегающий жест остальным.Командир был сед, умен и бит, и поэтому просто своей кармой чувствовал грядущие пакости.Повинуясь знакомому жесту командира, все аккуратно поставили рюмки на стол и замерли в ожидании, надеясь, что в этот раз командирское чутье дало сбой, первый раз за двадцать лет.— Да… Где?.. Когда?... Сильно?… Да… Нет, никому не надо… Сами разберемся… Пока.Договорив, он обвёл стол взглядом, по которому было понятно, чуйка у командира по прежнему в прекрасном техническом состоянии и работает как надо.— В общем так. У нас небольшой писец.Он, как и Леха, был и в том и в другом одаренной личностью, поэтому «писец» был воспринят спокойно. А и правда, что тут, песцов не видели, что ли? Все взрослые, повидавшие, так что давай командир, неси весть в массы.А весть была такой – крайний борт, ушедший в северную глухомань – долетел. Это хорошая новость. Но при рулежке на заснеженной полосе провалился в какую-то яму и подломил стойку шасси. Вроде не сильно, но ремонтировать там нет возможности, да и все подобные случаи должны расследоваться в установленном порядке.А командир не хотел «установленного порядка». Он был достаточно стар и авторитарен, чтобы в своем авиа-огороде разобраться сам.После небольшого обсуждения, в основном деталей предстоящего, Леха и еще четверо коллег разбежались по домам. Отсыпаться перед предстоящим.Утром Леха проснулся, радостно покривлялся в постели, изображая Каа перед бандерлогами, почесал кота промеж ушей, за что и получил благодарственный «мяв», умылся и поскакал в порт.Ровно через полтора часа Лехина вертушка взяла курс на поселок, где так неудачно приземлился его коллега.… Затея по неоглашению события была проста и элегантна. Как говорил мне Леша – Я даже порадовался такой работе. Ну не знаю-не знаю. Вряд ли у меня такая работенка вызвала бы радость, но и я – не Леха. А он порадовался.Не, а чо? Лучше повода для радости и не придумать, чем зимой тащить под брюхом на тросах сломанный самолет. Именно в этом состояла затея командира. Разумеется никто никого не заставлял вписываться в эту авантюру, ибо все понимали ЧТО будет, если ихние, авиаторские (не знаю как они правильно называются) органы надзора пронюхают про эти тайные делишки.А делишки были конкретно тайные. Ну, просто все сделали так тихо, что никто и не догадался посмотреть в совершенно чистое небо, где ревел огромный транспортный вертолет и тащил под собой унылую Тушку с подвернутой лапкой. На фоне бескрайнего неба, прямо посередине синевы, на малой высоте, этот тянитолкай не привлек внимание только впавшего два месяца назад в спячку медведя.— Ну, в общем летим. Я уже радуюсь, как по прилету командир накроет обещанную поляну, как здорово мы всех лоханули с этой Тушкой. Щас прилетим домой, там ее технари быстренько подправят, вставят новый протез и все. Ничего и не было. А кто говорит, что было?И вот лечу, мечтаю, аж слюни на приборы капают, смотрю на коллег, те по внешнему виду в унисон со мной мыслят. Переглянулись, улыбнулись понимающе, типа подтвердили что об одном и том же думаем.И тут ветерок. Ну как ветерок, порыв ветра то в одну, то в другую сторону такой, что нас развернуло чуть ли не раком. Пока выправлялись, пока переглядывались… Только чувствуем что-то нехорошее. Причем все четверо чувствуем. Машина стало как то легко идти.Боясь посмотреть вниз все-таки глянули одновременно.— Ну чо – грустно закончил Леха. — Самолета мы там не увидели. Оторвался сердешный. Как было ему на роду написано, так и случилось. Хорошо, что троса когда сыграли, то не захлестнули винты, а то была бы неприятность и казус для авиаотряда.— Так это, Лех — я как-то был недоволен оконцовкой – а стадо песцов то где? Это вот оно?— Да не! — Леха к прошлому был оптимистичен – это был просто писец. А вот стадо песцов было, когда нас Самая Специальная комиссия углубленно, несколько месяцев и со знанием дела спрашивала, как мы умудрились поломать ногу самолету, а потом еще и добить его раненого и беззащитного. И все за одни сутки. И вот что непонятно – Леха наивно похлопал глазами – кто же им все рассказал? Мы, вроде, все по тихому сделали…В общем после этого я понял разницу между «писец» и «стая песцов».

— Бабуля, хочешь сесть на мое место?— Спасибо, сынок, сяду, конечно, ножки-то у меня больные.— Тогда не отходи, бабка, через пять остановок я выхожу.

В трамвае женщина передает парнишке билетик чтобы тот прокомпостировал, смотрит, а он уже дырявый.— Да ведь он же уже прокомпостирован!— Ничего! Там еще место есть!