Гибдд Москвы разрешило Анне Семенович и Анфисе Чеховой эксплуатацию
автомобилей с неисправными передними подушками безопасности.

Едит мужик на машине (не нарушая правила дорожного движения). Мент останавливает и говорит:
— С тебя штраф 100 рублей.
Мужик спрашивает:
— За что?
Мент:
— Да, просто так.
Мужик отдаёт 100 р., говорит менту:
— У тебя СПИДа не будет.
И уезжает.
Через несколько минут менту интересно стало, догоняет мужика и спрашивает:
— А почему?
Мужик:
— Да, потому что ты ГАНДОН.

Гаишник останавливает братка, проверяет документы и говорит:
— Что ж Вы так, гражданин хороший. В такой крутой тачке ездите, в таком прикиде, а права-то замусоленные донельзя?
— Понимаешь, братан! Всякая сволота руками их трогает...

Женщина приходит в ГАИ, и требует чтобы ей выдали розовые номера на машину. Ей отвечают, что таких не бывает. Она все равно продолжает уговаривать, объясняет:
— Я лесбиянка, хочу ездить с розовыми номерами
В ответ опять:
— Ну не бывает таких номеров
А она говорит:
— Дааа, нет розовых.. а голубые уже все раздали.

Однофамильцы.

Фамилия у моего знакомого, была не сказать, что совсем
распространенная, но и не редкая. Сорок лет он с этой фамилией прожил и
горя не ведал, но наступил 1993 год. Год начала полной автомобилизации и
бандитизации России, в которой Сапрыкин имел место проживать. Надо
сказать, что Николай, а именно так звали Сапрыкина, был
водителем-профессионалом, правда рулил он не на супер-камазе, а на
простом совхозном ГАЗ-53. Но это никоим образом не умаляло его
профессиональных способностей и крутил он баранку вот уже двадцать лет.
История началась в общем-то банально. Возвращаясь из краткосрочной
командировки, Николай нарушил правила ДД, и был замечен инспекторами
ГАИ. Правила были нарушены не очень сильно и обошлись бы примерно …,
(уже и не помню какой тогда был курс), но вся проблема заключалась в
том, что Коля к тому времени, вот уже год, как этих самых денег и в
глаза не видел. Гаишники попались принципиальные и сказали так — раз
нет денег, хрен и прав увидишь! Сунули удостоверение в свой карман и
полетели дальше, бороться с беспределом на дорогах.
Коля плакал долго. Да и как тут не заплачешь, если водительское
удостоверение было единственное, что связывало его с техническим
прогрессом, и его потеря влекла за собой перемещение на более низшую
ступень совхозной касты, а именно в животноводы. Где денег к тому
времени не видели уже два, а может быть даже и три года. Плакал он,
плакал, но делать нечего, поехал домой и сразу к механику. Тот его
выслушал и постановил, что в общем-то все это — фуфло! Для такого
заслуженного водилы руководство не пожалеет ничего! Денег, правда,
не обещает, но как только на ферме будут свежевать очередную издохшую
скотину, кусок мяса для взятки гаишникам Сапрыкину гарантирован.

Скотина издохла этой же ночью. Мяса на костях не наблюдалось, но
скотники, помня сколько раз Сапрыкин вывозил для них с фермы ворованный
комбикорм, превзошли сами себя.
Затарившись «мясцом», Коля рванул в районное ГАИ, лелея мечту вырвать
свое удостоверение с помощью кучи костей, замазанных кровью и навозом.
Как сельский житель, Сапрыкин обладал патологической скромностью.
Пристроившись в коридоре, с матерчатой сумкой, из которой на пол капала
кровь, он потупив глаза ждал, когда его опознают. Но опознавать его никто
не хотел и поэтому, прождав два часа, Коля нашел в себе силы торкнуться
в дверь. Нет, к начальнику он не решился, его выбор пал на зама. Тот
такому просителю, был не только удивлен, но и ошарашен. Внимательно
слушая, что бормочет мужичок в промасленной телогрейке и также
внимательно наблюдая как пол в кабинете заливается кровью, он минут пять
не находил слов. А Коля говорил:
— Товарищ майор, у меня вчера права забрали, мне бы их это …, ну в
смысле вернуть. Я в долгу не останусь, а без работы мне никак нельзя, у
меня ведь трое детей, — заглядывая в глаза майора, невнятно бормотал он.
— Ты кто такой? — наконец-то смог выдавить из себя зам. начальника.
— Так это …, Сапрыкин я! — обрадовавшись, что его наконец-то услышали,
забормотал Колек. — Права у меня забрали, мне бы вернуть ….
— Сапрыкин, говоришь? Когда забрали? — майор закопошился в огромной
пачке бумаг.
Через минуту, а может быть пять, на свет был извлечен протокол. Чем
дальше вчитывался в него майор, тем сильнее вытягивалось его лицо.
— Слышь, а ты наглец, Сапрыкин! Да как блин … у тебя совести хватило ко
мне припереться. Да тебя убить надо! Да я бы тебя собственными руками …!
Надо сказать, что Колек в молодости, возможно, был очень здоровым, ну в
смысле сильным и огромным как Геракл, но к сорока он усох до размеров
валенка. И поэтому, когда майор выскочил из-за стола и бросился с
кулаками к нему, нервы Николая не выдержали, и он сломя голову вылетел в
коридор. Отдышавшись, он проанализировал ситуацию, и понимая, что его
здоровье просто ничто по сравнению с голодной смертью его детей и жены,
вновь скромно постучал в дверь.
— Товарищ майор, вы хоть объясните, что я натворил, что вы меня убить
хотели? — опять залепетал он, оказавшись в кабинете.
Майор, немного отошедший от вспышки гнева, сунул ему под нос протокол и
злобно зашипел.
— Шлагбаум на железнодорожном перекрестке ты сбил?
— Шлагбаум … — от такого обвинения Колю заклинило, — нет, шлагбаум не
сбивал.
— Ты еще скажи, что и от нашего экипажа не сбегал, и машину ты нашу к
обочине не прижимал, и в аварию наши ребята не из-за тебя попали, -
нажимал майор, наливаясь кровью.
— Нет, я просто это …, ну …, под знак свернул, — ужасаясь содеянному,
как мог оправдывался Сапрыкин.
Когда майорова рука с зажатым протоколом взмыла над его головой,
Николай не выдержал во второй раз, выбежав в коридор.
— Володя …, тут такое …, тут такое! — причитал он в трубку телефона из
проходной какого-то предприятия, — тут говорят, что я шлагбаум сбил и
милиционеров чуть не покалечил!
— Сейчас приеду, — буркнул механик, понимая, что дело действительно
серьезное.
Вот только приехал он на следующее утро, когда жена Сапрыкина,
потерявшая мужа, начала «окучивать» его прямо в его же кабинете.

Коля же, как дисциплинированный и тогда еще почти советский водитель,
терпеливо ждал механика на лавочке в скверике возле ГАИ. Благо на улице
было лето и жарко было даже ночью. Мясо, как ему и положено, к тому
времени начало издавать своеобразный запах, привлекший к себе всех
собак и кошек в округе. Пришедшие утром на работу стражи дорожного
порядка были весьма удивлены импровизированным зверинцем,
раскинувшимся возле их подразделения.
— Давай пошли, — дернув спящего на лавочке Николая за рукав, произнес
механик, второй рукой отбиваясь от собак.
Пошли они сразу к начальнику. Так как механик знал его неплохо, и
водочки, а также шашлычков из совхозных буренок, ими съедено было
немало.
— Слышь, Сергеич, тут у моего водителя права забрали, да еще какую-то
галиматью на него вешают, — пройдя в кабинет и таща за собой Николая,
произнес механик.
Сергеич принял их благосклонно, только немного поморщился от
заполнившего кабинет запаха. Но, понимая, что мяса без г… не бывает,
решил стерпеть.
— Как фамилия? — обсудив с Володей текущие новости развала сельского
хозяйства, вопросил он.
— Да Сапрыкин. Хороший между прочим мужик и лучший водитель, вот только
не вовремя и не в том месте оказался.
— Сапрыкин …!!! Да какие права! Да его вся районная и областная
милиция ищет! Да он же бабу на перекрестке насмерть сбил! — с
искаженным ртом рявкнул Сергеич.
От этих слов со стороны ошалевшего Сапрыкина завоняло еще сильнее, и
виновато в этом было уже не мясо. Теряя сознание, он понял, что скоро его
расстреляют.
Выяснилось все часа через два.

Выдержка из сводки происшествий за июль 1993 года, по Хабаровскому краю.
14.07.93г.
Находясь в нетрезвом состоянии водитель ЗиЛ — 130, принадлежащем
«Хабаровсклесстрой», Сапрыкин Сергей Федорович, сбил на железнодорожном
переезде шлагбаум. При преследовании его автомобиля нарядом ДПС,
спровоцировал ДТП.
19.07.93
Сапрыкин Вячеслав Иванович, находясь за рулем принадлежащего ему
автомобиля ВАЗ — 21063, совершил ДТП, повлекшее за собой смерть
пешехода. С места происшествия скрылся. Объявлен розыск.

Ну, а Коля Сапрыкин, который, кстати, свои права так и не нашел, и
понявший, что гаишники никогда не шутят, отделавшись инфарктом и
переходом на работу в строительную бригаду, вспоминает день 24 июля, с
содроганием.

При попытке выбора из двух контейнеров, на одном из которых было
написано "Милиция", а на другом "Полиция", осминог Пауль попытался
удавиться на собственном щупальце.

Питер. Зима. На улице мёрзнет милиционер.
Останавливается иномарка, из неё выходит японец и спрашивает постового:
— Фукисинаки тутуяма аримикоку басай кока-кола?
Милиционер:
— Простите, я не совсем вас понял.Вы спрашиваете, где можно в этом печальном заснеженном городе купить бутылочку... чего?

Товарищ рассказал.
Едет он по Москве на своей машине, что-то там нарушает, это не так
важно, и его останавливает гаишник. После препирательств типа:
— Я ничего не нарушил...
— Нет, вы нарушили!
Гиббон выдает фразу: "Вот нормальный гаишник у вас за такое права
отобрал бы"...
Я валялся...

Водители маршруток, аккуратные, уважающие правила, существуют. Но
попадаются, когда куда-нибудь опаздываешь!

Вчера заасфальтировали привычную яму на дороге. Так и хочется сказать: "До свидания, друг! До встречи через месяц! "