Юрист, хирург, строитель и коммунист поспорили, чья профессия
древнее.
— когда бог осудил Адама и Еву на изгнание из рая, — сказал
юрист, — то это был юридический акт!
— позвольте, — сказал хирург, — перед этим бог создал Еву из
ребра Адама. Это была хирургическая операция!
— простите, — сказал строитель, — несколько раньше бог создаЛ
мир, он построил его. Как известно, до этого был только хаос!
— а кто создал хаос? — торжествующе воскликнул коммунист. конечно, мы — коммунисты!

Из ЦК звонят на БАМ: на должен прибыть американский
журналист, его нужно поселить в таком месте, чтобы в пределах его
досягаемости бытовые условия строителей были приличными. выясняется, что это сделать невозможно.
— ладно, с ним, пускай клевещет, — сдается начальство.

На строительстве компрессорной станции "Береговая" в Краснодарском крае.
Инженер-иностранец рассказывает:
— Я два года ждал этот контракт, изучил русский язык (говорит почти без акцента). Запомнил сотни русских технических терминов и десятки русских промышленных каталогов. А на месте объясняться приходится двумя словами: х*ёвина и п**дюлина. Иначе меня никто не понимает.

Первое слово дороже второго.
Монтажник-высотник. Десять лет на монтаже. Но монтажник получился плохой – материться так и не научился. Нет, я конечно понимаю. Но как собака – сказать не могу. Слишком образное мышление. Буквально понимаю. Не могу абстрагироваться. «Я говорю ему, прицепи ВОН ТУ фигню (мягко говоря). А он строительную терминологию не знает. Цепляет ЭТУ фигню (мягко говоря)!»
И народу не доказать, что понимаю. Не могу выложить доказательство. Народ хороший, считая, что я не понимаю, пытается разговаривать на доступном мне языке. И тут уже полный ступор и торможение. Но теперь у них. А на монтаже так нельзя. Какие к черту «Извините», «Пожалуйста», «Не изволите ли?», «Спасибо», когда многотонная, многометровая хренотень (нет, все-таки что-то выучил, но не дословно, приблизительно) летит по воздуху на высоте дцать метров. Её надо поймать, затормозить, поставить на место, зафиксировать и отпустить кран. При этом люлька подъемника болтается как не скажу что в не скажу где. Тут не только русские слова слишком длинные. Тут даже матерные великоваты. Только буквы.
Эстонцы не всегда по-русски понимают, но строительную терминологию знают. И используют. Для них это абстракция. В эстонском литературном языке есть теперь слово POHUJ . Не узнаете?
Лишь отдельные интеллектуалы обижаются: «При чем тут МАТЬ если СЫН дурак?». Один эстонец мне рассказывал, как он сдавал в Советской Армии экзамен по ремонту двигателя танка. Буквально в четырёх словах. Даже офицеры покраснели. Принимающий сказал: «Кхм. В принципе всё верно. Зачет. А теперь хотелось бы познакомиться с инструктором.»
Это всё присказка. А вот и сказка. Стройка. Объект большой. Монтажный кран высокий. Стрела – метров сорок. Работаем. Бригадир смотрит вверх. Смотрит на меня: «Кажется у этого крана не всё в порядке со стрелой! Предупреди сварщика, чтобы отошел.»
В тех же словах я изложил ситуацию сварщику.
Нет. Жертв не было. Сварщик успел выскочить из-под рухнувшей стрелы. Но впал в истерику: «Крикнули бы мне БЛЯ! Я бы всё понял!» БЛЯ – КАК МНОГО В ЭТОМ СЛОВЕ ДЛЯ СЕРДЦА РУССКОГО СЛИЛОСЬ!
PS.Наблюдая ситуацию в России хочется кричать именно это слово. Чтобы потом не произносить второго (надеюсь, вы его знаете). Первое слово дороже второго.

Препреамбула.

В последнее время в этой рубрике публикуется немало историй,
связанных с охотой и рыбалкой. Мне лично приятно.
Вношу и свою скромную лепту, заранее извиняясь за многословность.

Преамбула.

Лет 30 назад работал я в одной из своих первых экспедиций на Ямале,в районе небезызвестного мыса Харасавэй. Вахтовиков там было раз в 10 больше, чем моих научных коллег. И уже тогда попасть на работу на ямальскую (читай — харасавэйскую) вахту было очень сложно. Конкурс — как сейчас в менеджеры Газпрома. Однако, и среди пробившихся в заполярные бригады буровиков, строителей и т.д., были очень колоритные фигуры. Одним из таких был мужчина по имени Генрих — крупной наружности с дедморозовской бородой и манерами директора пляжа. Естественно, про Генриха ходили по вахтовому посёлку как бы легенды на разные темы — например, сколько водки он может выпить не пьянея или сколько студенток перебывало в его нехитро обставленном балке и т.п. И одна из "легенд" мне запомнилась на всю жизнь.

Амбула.

В тех краях (на Ямале) и в те годы (в отличие от нынешних) в разных водоёмах — от самого Карского моря до втекающих в него речек и озёр, из которых эти речки вытекают, водилось много очень вкусной рыбы — омуль карский, чир (щёкур), муксун, ряпушка и ещё много ценных сортов. Естественно, об этом знали и вахтовики, многие из которых поработали в соседних арктических районах. Рыбки хотелось всем, кто пробовал тамошнюю ихтиофауну это поймёт. Ловить рыбу пытались по ночам вблизи посёлка — сетями прямо в море. Лучше всего рыбалка удавалась в сентябре-начале октября, особи были нагуляными, средний омуль достигал 1 кг. Но рыбы ловилось всё равно меньше, чем желающих её употребить. И был придуман способ увеличить улов — выездная рыбалка по "злобинскому методу" — от бригады, скажем из 10 человек выделялся 1 рыбак и отправлялся в наиболее рыбоуловные районы Ямала. А оставшиеся 9 друзей ямальского "Оушена" некоторое время работали "за себя и за того парня". Упомянутый выше Генрих чаще всех от своей бригады попадал в рыбаки. Из-за этого он несколько раз был засечён местным начальством за отсутствие на работе. Хуже было и то, что местная рыбинспекция вкупе с милицейскими чинами тоже знала о знатном рыбаке. Надо отметить, что рыбалка без разрешения на Ямале всегда была запрещена. За поимку с рыбой были объявлены просто драконовские штрафы — в зависимости от сорта рыбы — от 100 до 250 рублей за каждый "хвост" с конфискацией улова. О размере штрафа за обнаруженную икру говорить не буду — возможно он назначался после пересчёта икринок и простого умножения числа икринок на стоимость неродившихся особей.
Как-то ближе к зиме Генрих был отправлен бригадой на одно из самых рыбных озёр. Да не один, а в содружестве с одним из знакомых ненцев, тамошних ямальских аборигенов. Надо отметить, что зима в тех краях наступает всегда неожиданно, т.е. начиная с первой декады октября в любой день и сразу чётким морозом. Ловят значит Генрих с ненцем рыбку сетями, дело спорится, улов всё возрастает. Видимо в какой-то момент у наших рыбаков произошло "головокружение от успехов" и они не заметили как из-за ближайших холмиков к их месту промысла быстро присел вертолёт.
А вышел из вертолёта сам капитан Слива, местный районный участковый, зуб у которого на Генриха не просто вырос, но и временами мешал спать по ночам. Картина крупного преступления была перед Сливой настолько налицо, что он, наверное, уже собрался менять свои однополосочные погоны на двухполосочные, но зато с одной большой звездой. Поступает приказ — рыбу, икру и видимые орудия преступного лова вкупе с Генрихом и ненцем срочно загрузить в вертолёт. После оной погрузки вертолёт взмывает в небо и направляется в посёлок Яр-Сале, являющийся законным административным центром земель полуострова Ямал. По приземлении вещдоки погрузили на грузовичок, а Генриха с ненцем повели пешком в райотдел милиции. Отмечу два превходящих обстоятельства. Первое — У Сливы не могло быть никаких претензий к ненцу — в те годы, опять же в отличие от нынешних, коренным жителям разрешалось ловить рыбу по определению, т. е. без всяких разрешений. Так что ненец препровождался в райотдел только в качестве свидетеля. Второе — дорога от вертолётной площадки шла по улице посёлка. Было на тот момент на улице как-то малолюдно и навстречу подконвойным и Сливе попался только один из местных поселковых ненцев. Генриховский ненец при этой встрече произнес на местном наречии что-то вроде короткого приветствия, а встречный абориген и вовсе ограничился кивком головы.
Пришли в райотдел. Генриха — сразу в обезьянник. Ненец нехотя ответил на пару вопросов Сливы, подписал какую-то бумажку и был отпущен на волю.
Капитан Слива, которого от Генриха отделяла только решётка обезьянника, отдал распоряжение своему подчинённому сержанту начать подсчёт содержимого вещдоков, а сам внутренне сияя радужными перспективами своей карьеры, рассуждал вслух да так чтобы Генрих слышал.

— Ну, всё. Наконец, я тебя поймал. Теперь я тебя оформлю по полной и судя даже по предварительным оценкам штрафом, Генрих, ты не отделаешься. Тут тебе срок светит ввиду ущерба в особо крупных размерах.

Генрих, уставший от слишком успешной рыбалки, отмалчивался. Через некоторое время в караульную заглянул сержант и пожаловался, что быстро пересчитать содержимое вещдоков не получается.
Слива, почесав репу, принял решение не торопиться. Генрих никуда не денется. До утра времени много. Принял капитан решение поспать, а с утра уж с новыми силами взяться за преступление века.

Утром, а скорее даже ближе к обеду, сержант доложил результаты своего тектонического труда по подсчёту содержимого вещдоков. Как и предполагал Слива, цифры были крайне убедительными.
На основе полученных данных с особым старанием капитан взялся за оформление протокола задержания.
Тут надо сделать ещё одно отступление. Прошедшей ночью на Ямале похолодало сразу и серьёзно.
Мороз выдался крепкий. Лужи в округе успели промёрзнуть до дна.

Капитан Слива, с усердием заполняя протокол, вслух и громко (опять же чтобы позлить невозмутимого Генриха) рассуждал о карах и нарах для ненавистного подследственного.
Ближе к концу многостраничного протокола Слива выдал такую тираду:

— Я даже и не думал как много в протоколе окажется весомых аргументов для суда над тобой, Генрих. Сидеть тебе до пенсии.

И вдруг Генрих впервые с момента их встречи подал голос, спокойный и уверенный:
— Так вместе будем сидеть, капитан.

Шариковая ручка буквально застыла в руке капитана. Слива, ядовито улыбнувшись, вопросил:
— С чего бы вдруг?

Генрих, глядя прямо в глаза Сливе, спросил:
— Сколько там у тебя в протоколе записано изъятых при задержании рыбацких сетей?

Капитан: — 9 штук.

Генрих: А сколько их нами было в то озеро поставлено7

Этот вопрос поставил капитана в тупик. Он вспомнил, что не особо приглядывался к местности при задержании. Не хотелось передерживать дорогостоящий вертолёт да и так картина была ясна.

Генрих, не дожидаясь реакции Сливы произнёс:
— Сетей было не меньше двадцати. А мороз сегодня ночью был неслабый. Вы, капитан, вморозили в лёд оставшиеся сети и теперь рыба в озере вымрет вся. Так что ущерб, нанесённый природе, от Вашей невнимательности куда больше моего будет.

Наступила не просто мхатовская пауза. Было слышно, как под фундаментом райотдела переворачивался с боку на бок укладывающийся в своей норке на всю долгую зиму спать нагулявшийся за лето лемминг.

Капитан так долго был в ступоре от осознания происшедшего, что и Генрих собрался было прикорнуть на нары, но был остановлен напрашивающимся вопросом:
— А что же теперь делать?

Генрих, демонстративно потягиваясь, ответствовал:
— Рвёшь протокол, немедленно меня отпускаешь, а я сразу еду на озеро, вырубаю изо льда все оставшиеся сети и мы квиты.

Ещё одна мхатовская пауза. Затем звук рвущейся бумаги, звякание ключей и вот уже Генрих на крыльце райотдела и без охраны.
Капитан не видел, что бывший подследственный быстро вышел на край посёлка и первым же попутным вездеходом уехал. Не знал капитан и того, что Генрих со всей возможной быстротой направился не к озеру, а к месту своей вахтовой работы.

Эпилог.

Утомлённый читатель, спасибо, что дочитал до этого места.
Не осуждай, пожалуйста, Генриха за невыполненное обещание.
К моменту его отъезда в озере уже не было ни одной оставленной сети.
Помните, что была встреча двух ненцев на улице?
Это были два брата и слова были не приветствием, а местным названием того озера, на котором рыбачил Генрих. И ещё до наступления темноты все сети были извлечены, озеро было спасено.

Прочитал о ловле карпов позавчера и вспомнил нашу историю двухлетней
давности.
На даче есть пруд. Типа пожарный, но немного зарос ряской, а по тине
наверно уже ходить можно. Раньше в нем карпа пытались развести, только
сейчас это рай для лягушек, и их музыкальное пение весенними ночами
громче грохота проходящих железнодорожных составов. Природа.
Девчонки давно меня упрашивали взять на рыбалку, тем более, что я еще
помню Москва-реку до Олимпиады-80, когда там был и угорь, и судак, и
подлещик, и не было бычков – ротанов, которые побили всё. (кто помнит –
при строительстве велотрека в Крылатском из местного пруда где ставились
опыты по разведению амурских ротанов их сетью выгребли и выпустили в
русло…).
Первый год я все не мог привезти удочки (выбираюсь только на выходные
привезти еду на 2 недели). На второй год вроде как леску забыл ( вот
ведь не позабудут), Вобщем, на третий сезон удочки, леску, крючки и даже
блесны мои они привезли сами ( это те самые, что в

Переобщался со строителями — это когда гугл хром подчеркивает красным слово "Заебали" — а ты не можешь понять, где тут грамматическая ошибка...

Бизнес по-американски. В прошлом году муниципалитет одного маленького
городка потратил сто тысяч долларов на покупку школьных автобусов, чтобы
детям не надо было ходить пешком. В этом году они были вынуждены
потратить миллион на строительство нового гимнастического зала, чтобы
дети хоть как-то двигались.

Парадокс. Каска строителя может выдержать вес до 500 кг, в то время как позвоночник выдерживает только 250.

Возле офиса идет строительство высотного дома. Работает башенный кран, который через определенное время подает звуковую сигнализацию (три коротких пронзительных свиста).
Вышел с товарищем покурить на улицу. Рядом проходящая бабушка (Б) (божий одуванчик) обращается с вопросом.
Б: Что это так свистит... похоже на райскую птичку.
Я: Это сигнализация башенного крана.
Б: Вот видите как я далека от техники.
Я: (вырвалось невольно) Зато к раю вы очень близки.

Дело было на День строителя. На песчаный карьер, откуда шла отсыпка новой дороги, неожиданно в честь праздника привезли бочку чешского пива. Наступили девяностые годы, тогда и Жигулевское пиво было редкостью, а тут сразу – чешское! Водка тогда еще была довольно дефицитным товаром,
продавалась по талонам, поэтому, разумеется, ее было — много. И бригада, посовещавшись, решила не мешать продукты, а продлить удовольствие на следующий день. Вечером водочка, а с утро — пиво! Чешское!
А куда его в карьере спрячешь, чтобы лихие люди по запаху не нашли? Экскаватором копнули яму, закатили туда бочонок, засыпали песком, и, для надежности, сверху придавили ковшом экскаватора. И спрятано надежно, и пиво утром из-под земли будет холодненькое.
Утром бригада в предвкушении потянулась из временного городка в карьер. Экскаваторщика на месте не было, он через кого-то предупредил, что на часок-другой по делам отъедет. Но разве это может остановить страждущих мужиков? Взяли по лопате и начали копать прямо под ковшом.
Когда через час подошел экскаваторщик, глаза у него стали как юбилейные рубли – под висящим в воздухе ковшом экскаватора была выкопана яма, в которую можно было спокойно спрятать небольшой домик. Он даже на некоторое время потерял дар речи: «Мужики… Вы чего? . . Я же специально с утра перед уходом ковш в другую сторону развернул, чтобы вы сразу бочку достали…»

В общем была такая история, через 3 дня день строителя, шеф поручил найти кто сможет на кирпиче вырезать поздравление, ну типа очень хотел выделиться таким подарком. Начинаю искать, гуглить все дела, никто не делает это. Потом допёрло позвонить в изготовление памятников.
xxx: Здравствуйте, такой вопрос, вы занимаетесь гравировкой кирпичей?
yyy: У вас что, мышь умерла?

Из песни слов не выкинешь...
Практика на стройке, Я — молодая студентка, стоим в кассу за зарплатой.
Народу — полно, заходит, значит, мужик в телагрейке, смотрит на очередь.
Далее фраза — "Что за Х@йня?!!!"
Женщины.. Строители.. За словом в карман — это к ним.
Реплика из очереди — "Х@йня" — это когда его двумя руками схватишь и еще остается...

РЖД снизила расходы на 81 млрд руб., доложил глава ведомства Якунин.
— Строительство дачи окончено.

Из ленты новостей

Госдума РФ приняла в окончательном чтении законопроект, позволяющий вести строительство на территории государственных природных заповедников. Такая поправка внесена в закон «Об особо охраняемых природных территориях».

Кто говорил, что Госдума только запрещает?