Сессия в техническом вузе это сбор подписей в поддержку кандидатов в инженеры

Вспомнил один студенческий эпизод, когда читал нам теплотехнику оченьпожилой преподаватель П. (это было более полувека назад). Мы его звали"теплодед".Для нас теплотехника был непрофильным предметом и мы стремились егокак-нибудь "спихнуть". Начиная экзамен, препод приглашал первого жестудента, давал 3 руб. (напоминаю – это было до деноминации 1961г.),вручал 1,5-литровый пустой графин и просил сходить на угол улицы, купитьгазводу с сиропом по 40 коп. стакан. Но студенты из поколения впоколения передовали рецепт "воды": бутылка водки, бутылка красного винаи бутылка пива. Получалась смесь, по цвету почти неотличимая от газводыс красным сиропом.Приносят, П. вскакивает, потирает руки и тревожно глядя на принесшегоспрашивает:— Вот спасибо, водичку принесли! С сиропчиком! Как я и просил?Но по ходу этой тирады менялось выражение лица от радостно-возбуждённогодо тревожно-подозрительного, на лице так и было написано: "Неужели гады,и в самом деле воду принесли?" Вынимает пробку, принюхивается, наливаетстакан, пьёт и вдруг лицо расплывается в улыбке:— Опять мне эту гадость подсовываете? Сколько раз прошу – купитьгазированную воду, а мне всегда несут одно и то же!К концу экзамена выпускать "теплодеда" из аудитории было небезопасно, онсидел в обнимку со старостой и варнякал:— Друзья, я тоже был студентом! Люблю молодежь! Я никого стипендии нелишил? А отличников не лишил повышенной стипендии? Я же всё понимаю, явас люблю!!! М-М-м-у!!! – так он целует старосту в приступе уважения.

Большинство студентов, есессьно, знает, что за геморрой такой -медкомиссия на первом курсе. И, соответственно, еще большим геморроемоборачивается непрохождение оной (минус всякие бонусы типа: заезд всанаторий-профилакторий, лагерь у моря и т. п.). Вот две абсолютнодостоверные истории на эту тему, произошедшие с моим другом Бонсом,когда он учился на 1 курсе.История первая:Сентябрь 1994 года. Я, студент уже 2 курса, согласился пойти с Бонсомна медкомиссию за компанию «посмотреть на эту клоунаду». Ну,соответственно, в поликлинике пресс народу, как в автобусе в час пик,пройти он успевает только одного врача (отоларинголога, как сейчаспомню), да и то предположительно. Мы занимаем, как порядочные, очередь(а перед нами — человек тридцать) и идем к заветному ларечку сразливным (сейчас его уже нет в живых, а жаль: -(). У ларечка,есессьно, веселая компания, и мы, проводя время в приятном общении и неменее приятном поглощении, тусовались там, пока не кончились деньги.После чего пошли посмотреть — как там наша очередь. И каково же былонаше удивление и облом, когда обнаружилось, что за это время (1,5часа !) прошло только человек 10! Ну, деваться некуда, туда-сюда,нарисовался кто-то из знакомых, тут же была занята двадцатка — и опятьк ларьку… Короче, так было несколько раз, и уже без-десяти-минут-конец-рабочего-дня мы (точнее он) гордо стоим (слегка пошатываясь) переддверью кабинета, где обследуют девушку, за которой мы занимали очередь.Девушка выходит довольная с почеркушкой в своем листочке,Бонс, «вежливо постучавшись» заходит в кабинет. Через некоторое времяоттуда раздается РЁВ БАБУШКИ — ОТОЛАРИНГОЛОГА, Бонс пулей вылетает изкабинета и скрывается на лестнице.Когда я выяснил у него, в чем дело, ржал очень долго. Оказалось, что упожилой врачихи был такой заеб — она бесилась, если к ней в кабинетзаходили в верхней одежде или в майках. О чем через каждые пять минутсообщала собравшейся у дверей кабинета студенческой братии медсестра,высовываясь из двери (есессьно, мы на нее ни разу не попали и ничеготакого не слышали). Прикиньте ситуацию, когда в конце рабочего дня вкабинет к старушке, уже за день разъяренной подобными явлениями,заваливает нетрезвый перец в верхней одежде, она визжит, что “в курткахсюда не заходят”, он бормочет что-то типа “ща все будет”, снимаеткуртку и оказывается… В МАЙКЕ!!!:-) (Ну, все-таки, осень — тепло, дажежарко…-у нас многие тогда так одевались).История вторая:Было это в том же году, но медкомиссию проходил уже наш друг Леха,студент другого факультета. Мы (я, Бонс и еще один товарищ, Серега)сопровождали его, поскольку он по завершении дела обещал сабантуйчик.На все наши робкие попытки уговорить его на “хотя бы по одной сейчас”он отвечал сурово, что, мол, только когда он пройдет всех врачей. Мы,томимые скукой и трезвостью, мучились до тех пор, пока не дошла очередьдо психиатра. К этому моменту стало понятно, что всех врачей он всеравно сегодня не пройдет — очень много народу, и мы уговорили его послепосещения психиатра, валить на природу, ссылаясь на жуткую жажду. Онуже к этому моменту был сам не прочь, поэтому и согласился. Не знаю,кому из нас пришла в голову идея немного пошалить, но зажглись этойидеей сразу все — трудный день требовал разрядки… Короче, Леха зашел вкабинет, снаряженный висящими на шее на шнурке двумя наконечникамипожарных шлангов, извлеченными нами из красных шкафчиков тут же вкоридоре. Врачиха, дородная тетенька в очках, видимо уже привыкла ктакому отношению к своей профессии со стороны студентов, и ласково такего спрашивает:-А это у тебя что такое ?-А это мои игрушки, — не менее вежливо отвечает Леша.-А кто же тебе их дал, Леша?-Мои друзья.-А где они сейчас?-В коридоре.-Можно я на них посмотрю? — с этими словами она открывает дверь ивыглядывает в коридор.В ЭТО ВРЕМЯ БОНС И СЕРЁГА, ДЕРЖА РУКИ ЗА СПИНОЙ, НА СПОР ОБЪЕДАЛИФИКУС, СТОЯЩИЙ В КАДКЕ У КАБИНЕТА !!!: -).Медкомиссию Леха прошел только через месяц…

Во время ЕГЭ вышел в туалет. Там ко мне подошёл парень, задал пару вопросов и пошёл к выходу. Около двери резко развернулся и изрёк:— Б***ь, с этим ЕГЭ поссать забыл!

— Василий Иванович, сессия приближается!!!— Спокойно, Петька, подпустим поближе...

В связи с сегодняшней датой вспомнила историю.— О чем вам говорят слова: "Девятнадцатое октября"?— спросил меня психиатр.Я лежала в неврологическом отделении студенческой больницы. Диагноз был не очень приятный. А симптомы вообще не радовали: ноги ходили плохо, руки промахивались мимо рта, пальцы не чувствовали, когда их кололи иголками. И даже моя замечательная память, можно сказать, моя гордость, начала меня подводить. Я не помнила номера телефонов (а тогда они были всего лишь шестизначными). Узнав про пробелы в памяти моя врач с сиреневыми волосами отправила меня в соседнее отделение — пообщаться с психиатром.И я — свежеиспеченная первокурсница университета (тогда еще не все ВУЗы называли себя гордо университетами, и не в каждом городе был хотя бы один университет), я напрягаю память и выдаю:Друзья мои, прекрасен наш союз!Он как душа неразделим и вечен —Неколебим, свободен и беспеченСрастался он под сенью дружных муз.Куда бы нас ни бросила судьбина,И счастие куда б ни повело,Всё те же мы: нам целый мир чужбина