Памяти Димы Горчева О животворящем слове Вот все сейчас ругают милицию Спохватились бля А я наоборот...

Памяти Димы Горчева

О животворящем слове

Вот все сейчас ругают милицию. Спохватились бля.
А я наоборот стал относиться к ней не то чтобы с любовью, но, во всяком
случае её наверное уже понимаю. Они бы и рады в ангелы, да копыта куда
спрячешь?

Вот у меня был случай года два назад. Ну да, маленькому мальчику тогда
ещё и года не было.
Купил я жетонов на станции метро удельная, а сам очень задумчивый. Не
помню уже после вчерашнего или просто так. Бросаю жетон в щель — красный
свет. Ещё раз бросаю — опять красный. Сломался, думаю, аппарат, иду к
другому турникету — опять красный. Тут соображаю, что вместо жетонов
бросаю двухрублёвые монеты, но уже поздно: "Пройдёмте", — говорят.
Ну пройдёмте, куда ж денешься.

В линейном отделении милиции пахнет застарелой бедой и люди мрачные.
Играют в подкидного дурака. "Документы", — говорят.
А фокус в том, что я как раз ехал за своим паспортом, где мне должны
были продлить регистрацию ещё на три месяца за три тыщи рублей. "Нету, -
говорю, — документов".
Но они ж зоркие. "А вот паспорт у вас в кармане", — говорят. А я по
этому паспорту матери моего ребёнка собирался по пути заплатить за
кредит на стиральную машину. Небольшой кредит — тысяч восемь, что ли.
"Ага! — сказала милиция. — Значит вас зовут Екатерина Александровна.
Кредиты берёте судя по этой бумажке. Интересно-интересно. Плательщик
Дмитрий Анатольевич Горчев, гражданин Казахстана. Это ещё интереснее!
Это вы видимо?" "Ну я" — говорю неохотно. "А Екатерина Александровна вам
кем приходится, позвольте поинтересоваться?" "Женой" — отвечаю угрюмо.
"Однако же в паспорте Екатерины Алексанровны написано, что мужем её
является гражданин Мартынов". "Они разведены давно, — говорю. — Штамп
только не успели поставить". "Это понятно, — кивает головой милиция. -
Не успели. Поднимите-ка ручки".
Обшарили карманы. Извлекли из них семь тысяч рублей, телефон и
фотоаппарат (у меня тогда ещё была мыльница).
"Это мы приобщаем к делу как вещественные доказательства, — сообщила
милиция, распихивая добычу по карманам. — Сумочку позвольте посмотреть?"

И достали из моей сумки Пакет Белого Порошка. Грамм двести, то есть, лет
на десять-пятнадцать. "Ууу, бля", — сказала милиция и посмотрела на меня
с большим сочувствием. "Это не мой пакет, это вы мне подкинули! Требую
занести мои слова в протокол!" — истерически сказал я. Милиция
посмотрела на меня почти что с нежностью: "Занесём-занесём. А ну-ка
закатайте рукавчик. Ага. Всё понятно". "Я кровь сдавал, когда студентом
был" — сказал я из совсем уже бездонных пучин отчаяния. Я действительно
сдавал кровь. За деньги, вот такая сволочь, потому что жрать было
нечего. "Донор" — юмористически кивнула головой милиция.

И тут я очнулся. "Господи! — сказал я с очень большим чувством, — Иисусе
Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного!" И медленно и торжественно
перекрестился.

Милиция вздрогнула и заморгала. Тот милиционер, который держал в руках
Пакет с Белым Порошком, раскрыл его, макнул туда палец и осторожно
лизнул. "Соль! — сказал он с изумлением. — Вы всегда носите с собой
соль?" Я задумался, вспомнил: "А, да это мы летом ещё ездили по
набоковским местам, в Рождествено, помидоры ели".
Тот, который читал паспорт, долистал до страницы с детьми: "Горчев
Дмитрий Дмитриевич, 2006 года рождения — это ваш?" "Мой". "А на жизнь
чем зарабатываете?" "Писатель я", — ответил я дерзко. "Про что пишете?"
Стандартный вопрос, стандартный ответ: "Про вас".
Два милиционера, не говоря ни слова, вышли. Видимо в книжный магазин,
что при станции. "Вы курите, Дмитрий Анатольевич, сказал оставшийся
милиционер, подвигая мне пачку парламента. "Да у меня есть", — ответил я
и закурил свою оптиму.

Минут через пятнадцать вернулись ушедшие милиционеры. Утвердительно о
чём-то кивнули. Неохотно достали из карманов вещественные
доказательства. "Вы уж поосторожнее с порошками, Дмитрий Анатольевич, -
сказал сидевший за столом милиционер. — А вот это вашему сыну. Купите
ему что-нибудь", — и протянул мне ещё тысячу рублей.

И тут я действительно охуел. Чтобы милиция вернула отобранное — это я
чисто теоретически могу себе представить. С трудом, но могу. Мало ли
чудес бывает в этом мире. Тем более, что это только что на моих глазах
случилось. Но чтобы отдала СВОЁ — нет, это невозможно вообще и в
принципе. "Ну и нам на пиво дайте сколько не жалко"— продолжил
милиционер. Не жалко мне было пятьсот рублей, каковые я отдал с большой
радостью.

Я вышел из отделения и не стал дёргать судьбу за уши: никуда не поехал,
а пошёл домой и по дороге всё пытался совместить невозможный факт с
реальностью. И на полпути меня осенило: бля! у меня же в совсем заднем
кармане была заначка на самый крайний случай. Вот её-то мне милиция и
подарила.