Кризис, кризис... А как 40 лет назад бутылка водки стоила 3.62 (4 доллара), так и по нынешнему курсу стоит. Стабильность.

Вчера в супермаркете стою в очереди в кассу, рядом мужчина с ребенком. Мальчик пьет сок из пакетика. Допил, папа забирает пустой пакетик, расправляет аккуратно, говорит: "давай сюда, нам еще за него заплатить надо". Тот удивленно: "зачем, я же все уже выпил?". Папа, тяжело вздыхая: "Так надо, сынок. Это называется — кредит!"

Только наш человек может проспать таможенный досмотр.

А почему в кризис из всех стран БРИК только Россия делает бряк?

— Соберите 500 оберток от кубика Maggу!!! И выиграйте — — бесплатное лечение язвы!..

Сделай добро за деньги — скажут спасибо. Сделаешь бесплатно,— будешь
должен...

ПОСЛЕДНИЙ МАРШ-БРОСОК

«Omnia transeunt et id quoque etiam transeat»
(Надпись на кольце Царя Соломона)

Таксист – толстый, беззубый грузин, ответил:

— Уважаемый, ну конечно знаю. Я в Батуми каждое дерево знаю. Садись, поехали, сорок лари будет стоить, найдем мы твою часть.

Я выдал все ориентиры, которые помнил, но три десятилетия – это большой срок, уже и улицу Энгельса, скорее всего, зовут по-другому и части моей давно нет в природе, но таксист не сдавался. Блуждал, несколько раз жарко советовался со своими коллегами, но не сдавался. Очень уж он хотел заработать сорок лари.
Наконец, я каким-то чудом узнал Пионерский парк, который, правда, давно перестал быть пионерским. Дальше просто — минута по родной до боли, пыльной стиральной доске и мы на месте. Голова понимала, но душа не верила.
Поразило впечатление, что наша часть, в какой-то момент просто улетела в космос. Сразу вся. Со штабом, казармами, звенящей ложками столовой, складами и автопарками. Просто взяла и улетела. На ее месте осталось абсолютно пустое место поросшее травой в человеческий рост. Неужели внутри этого грязного пустыря я когда-то провел миллион холодных, бессонных ночей и бегал кроссы в липкую жару, дружил и ненавидел, скрипел зубами от отчаяния и был почти абсолютно счастлив? Да и со мной ли все это было?
Достал я телефон и зачем-то начал фотографировать: «пустырь и горы», «пустырь и пятиэтажки», «пустырь и я», «пустырь и старая знакомая — грязная канава с мутной водой».
Канава – это все, что осталось от нашей части, она пережила всех. Кто бы мог подумать?
Но, видимо, когда-то в прошлой жизни я схалтурил и не полностью выложился во время кросса и вот, спустя тридцать лет, моя старая, фантомная часть, все-таки заставила меня пробежаться по очень пересеченной местности.
Я вытащил из кармана телефон, а вместе с ним выпорхнула бумажка с Франклином. День был ветреный, так что, пришлось изрядно побегать кругами и зигзагами. Хоть не в кирзовых сапогах, и на том спасибо.
Франклина догнал, отдышался, глянул в последний раз на это унылое место и мокрый от беготни, к тому же, весь перепачканный, поплелся в сторону моря.
Неожиданно меня окликнула старуха, она сидела на табуретке и наблюдала за Грузией:

— Биджо, зачем ты тут фотографируешь? Что ты вообще хочешь?
— Гамарджос, бабушка. Я ничего не хочу, просто, когда-то на этом месте была воинская часть и я служил в ней тридцать лет назад. Вот, себе на память фотографировал.
— А зачем ты бегал как конь? Тоже солдатскую молодость вспоминал?
— Ну, что-то вроде того.
— А ты помнишь моего племянника — старшего прапорщика Абашидзе?
— Да, помню, был такой.
— Умер. В прошлом году. Хороший парень был.
— Да, жаль.
— Если хочешь, я могу показать дорогу и ты сходишь к нему на могилу.

Я с большим усилием подавил приступ черного юмора внутри себя и вежливо отказался.
Просто представил себе нелепость ситуации, вспомнил тот единственный раз в жизни, когда мне довелось столкнулся со старшим прапорщиком Абашидзе. Вообще-то он тихо подворовывал на своем продскладе и к личному составу не лез, но, однажды ночью, будучи дежурным по части, Абашидзе заглянул к нам. Я как раз был дневальным и в сонной казарме, в полутьме, «машкой» натирал до блеска пол.
Прапорщик был очень пьян и очень строг, он высказал мне несколько замечаний и, вдруг, на полуслове, переломился пополам и заблевал весь мой каторжный труд. Просто целое Аральское море устроил. Вытер рот, показал пальцем на свое творение и строго сказал: «Дневальный, скоро подъем, рота побежит на зарядку поскользнется и ноги переломает. Чего стоишь? Не стой как тормоз, а бегом за тряпкой, чтобы этой вонючей херни тут не было! Вернусь – проверю!»

Я попрощался со старушкой и пошел в сторону моря. Не то чтобы мне было жаль покойного прапорщика, но тот старый «осадочек» испарился без следа, как Аральское море…

— Алло! Это из ресторана вас беспокоят. Вы столик заказывали?
— Заказывал!
— Разнесли в щепки!!! Приходите удостовериться!

Взятое в кредит счастье оказалось меленьким и подленьким.

Прейскурант товаров в магазине:
Крем "Тайга" — защита от комаров.
Аэрозоль — от моли.
Звукоизоляционный материал — от этих е#аных соседей.

А ведь я мог бы быть богатым, будь у меня деньги.

— Знаешь, Сёма, есть таки люди, которые берут в долг, а потом резко
пропадают: не звонят, не пишут...
— И шо?
— Тебе деньги не нужны?

В кафе:
— Вам кофе или чай?
— Хм... Пожалуй — кофе!
— А кофе нет!
— А что ж вы тогда предлогаете?!
— А я не предлагаю, я дразнюсь.

— Денег можешь одолжить?
— Могу одолжить только долги.

Карточный долг заставил вахтёршу Клавдию Петровну сменить имя на Снежану.