Случилось когда жила в Штатах и училась там в университете Вечеринка, пиво, толпа, типичное студенческое...

Препод по гидроприводу рассказывал.Экзамен он принимал. А предмет этот про то, как разные жидкостипо трубам в станке бегают и заставляют станок этот работать.Дык вот пацан один сдает экзамен и ни фига не знает. Препод двойкуставить ему не хочет и поэтому задает наводящие вопросы, но пацанплавает как та жидкость в трубах. «Ладно, — говорит препод, — отвечаешьмне на один вопрос, ставлю три балла». Рисует ему значок, которыйна схемах обозначает кран, который открывать и закрывать можно, чтобыжидкостью той управлять. Спрашивает у пацана, который уже весь извелся:«Что это?». Пацан конечно молчит. Тогда в конец доведенный преподбуквально кричит: «Ты с утра, когда встаешь, за что первым деломхватаешься?». Он-то имел в виду кран в ванной. А пацан орет: « А вамкакое дело, за что я утром хватаюсь?»В общем, пошел пацан в деканат. Брать направление на пересдачу.

Сессия. Из аудитории выбегает радостная студентка.Толпа:— Сдала?Студентка:— Сдала!!!Следом выглядывает усталый преподаватель и бурчит себе под нос:— Ну, положим, не она сдала, а я сдался…

Препод и Студент на экзамене.(по мотивам известного х/ф)П: Я тебе скажу, почему ты здесь.Ты здесь, потому что ты что-то знаешь.Ты не можешь объяснить, что знаешь, но ты чувствуешь это.Ты всю свою жизнь чувствовал, что что-то не так.Ты не знаешь, в чем дело, но ты чувствуешь это. Это в тебе есть,как заноза в мозгу. Она сводит тебя с ума. И это чувство привелотебя ко мне. Ты понимаешь, о чем я говорю?С: Если я не отвечу на вопрос, то не получу стипендию?П: Ты хочешь знать, что это такое? Это Сессия. Она повсюду. Она окружаетнас даже сейчас в этой комнате. И ты видишь ее, когда выглядываешь вокно или когда включаешь телевизор. Ты чувствуешь ее, когда идешь наработу, когда идешь в институт, когда платишь налоги. Это мир, которыйнатянули на твои глаза, чтобы ослепить тебя, не дать увидеть правду.С: Какую правду?П: Что эти знания никому не нужны, Студент.

Передаю от первого лица, примерно так, как я эту историю в первый разуслышал из уст участников — местных студентов. Тогда мы повеселилисьвволю...Америка. Окрестности столицы. Осень, но довольно тепло. Ранний вечер.Станция метро. Сижу на парковке в машине, жду приятеля. Справа, метрах вдесяти, остановка автобуса. Вокруг практически никого, не считаяабсолютно бомжового вида негра, в грязном и мятом плаще, дремлющего наскамейке этой самой остановки. Он полулежит, прикрыв глаза. Из-подзамызганной типически-негритянской вязаной шапки видны наушники. Музыкуслушает, видать. Небось, реп свой дурацкий. Курю, открыв окна. Тожеслушаю музыку — Б.Г. Регулятор громкости на минимуме. Появляетсяприятель, плюхается на сиденье, слышит свою любимую песню "Рок-Н-РоллМертв" и врубает звук на полную. Я как раз повернулся в его сторону,поэтому начало последующего действа и произошло у меня на глазах,повергнув в полный ступор.Угнетенного белыми расистами афроамериканца прям подбросило в воздух,он оскалил белозубую улыбку во всю ширь, заорал, перекрывая рев моеймагнитолки: "Братьяаааааааа!" и ринулся прямо к нам. Я не сразу въехал,что кричит-то он по-русски, и первым порывом было дать с места по газам.Не успел я коснуться ручника, как эта черная образина, оказавшаясяростом никак не меньше небезызвесного баскетболиста О`Нила, ужепросунулась в окно машины, хватая нас за руки и причитая скороговоркойбезо всякого акцента: "Друзья, как я рад, что вас встретил наконец,моченьки моей больше нет, где ж вы были-то, че ж меня бросили, я ж тутчуть не помер, ну как вам, б%я, не стыдно так над соотечественникомиздеваться, ну е# вашу мать?!".Представляете наше полуобморочное состояние??? Мы как сидели сраскрытыми ртами и выпученными глазами, так и застыли. Я только и смог,что протянуть руку и удавить в ноль последние завывы ляпинской гитары.А наш новый загорелый друг так и продолжал нависать над нами, грозяоторвать мне дверцу, не уставая тараторить: "...Вы не представляете,что мне тут только не довелось пережить. Обокрали, чуть в полицию дваждыне попал, подрался, ночевал в церкви, потом в приюте, чуть на какую-тооккультную тусовку не затащили, выучил кучу новых английских слов,потерял книжку с телефонами-адресами и словарь вместе с сумкой,бумажником и деньгами, хорошо хоть паспорт и плеер остались, люди добрыевот шапочку подарили..."Приятель мой очнулся чуть раньше меня и попытался внести ясность:— А ты, собственно, хто?Лицо негритянской национальности отразило разом целую гамму чувств отмысленного напряжения до полного удивления.— Как кто? Серега я, из Москвы. Вы че меня не встретили запозавчера,гады?Ситуация... Тут мы задумались. Вид черного бомжа, утверждающего начистокровном рассейском диалекте, что он какой-то известный нам Серегаиз Москвы, которого зачем-то надо было встречать не сегодня, а именнозапозавчера, внушил нам подозрение о групповом психозе на почвекруглосуточного кнопкотоптательства. Мы переглянулись.— Да что вы, мужики, ей богу? Допились до того, что числа путаете? Я ждвенадцатого еще прилетел в ваш долбаный Балтимор-Вашингтон Аэропорт спересадки в Нью-Йорке. Макс сказал, что вы меня от метро заберете. Я туткак дурак 4 часа прокуковал... Пошел в туалет на заправку и сумкуоставил на минуту, вернулся нету... Каждый день теперь тут торчу, ждувас... Этож пи#дец прям какой-то! Чуть не поседел весь...Тут до нас начало мееедленно доходить. Говорю с идиотской миной:— Ты, Серега, наш, что ли?— Ну да, русский я, свой! Вам че, Макс не сказал, что я на негра похож?Никакого Макса мы, конечно, не знали и никто нам ничего не говорил, а ужтем более о том, что Серега из Москвы похож на негра и его надо у метровстретить двенадцатого.Короче, что оказалось. Наш новообретенный знакомый, с простым русскимименем Серега, пал жертвой интернациональной дружбы между своими мамой ипапой, учившимися вместе в некоем московском вузе. В Америку он прилетелучиться по приглашению одного из местных универов. Его бывшийинститутский однокашник Макс, поступивший годом ранее в тот же универ,проинструктировал своих двух здешних друзей встретить Серегу у метро(сам не смог — накануне ему прооперировали глаз). Ребята никогда раньшеСерегу не видели, а Макс забыл упомянуть самое главное Серегиноотличительное свойство. Не мудрено, что в дневной толчее околометрошного"часа пик" они не узнались, учитывая еще то, что станция имела двасимметричных выхода.О последовавшей трехдневной робинзонаде Сереги можно было бы написатьотдельный рассказ, но пусть он уж лучше пишет его сам!Кончилось все хорошо. Универ был нам известен, туда мы и подвезлинезадачливого путешественника. Через секретаря факультета разыскалиМакса, который был третий день на грани истерики от того, что друг его,по всем справкам авиакомпаний и аэропортов, прилетел, но куда-томистическим образом подевался и ни полиция, ни пожарные, ни медикиничего о его местонахождении не знают. На радостях мы крепко напились сновыми знакомцами. Все от души повеселились, когда Серега в краскахописывал за столом нашу с ним первую встречу — вытянутые рожи и круглыеглаза, лбы, напряженные нешуточной работой мозга, а так же свой восторгот предвкушения хеппи-энда после стольких злоключений. Особо онрадовался тому, что встретили его и выручили совершенно незнакомые, какоказалось, люди. Да и сумка его в конце концов нашлась...Все смеялись до слез, слушая его проникновенную речь, сильно смахивающуюна грузинский тост, но под стол мы сползли окончательно, когда Серегапроизнес заключительную фразу:"Так выпьем же за наш великий народ, за то, что что русский человекближнего никогда в беде не оставит и из любого дерьма вытащит!"Костя

Отдыхали мы с отцом в 80-х годах в студенческом лагере мединститутав Приморье. Лагерь мединститута граничил с лагерем политехническогоинститута. Соревнования по волейболу между медиками и политеховцами.Студент-медик пытается срезать мяч и попадает в сетку. Довольные крикис политеховских трибун, среди них: "Медики резать не умеют!!". В ответодинокий бас с медицинских трибун: "Ничего, сынок, на стол попадешь,узнаешь умеют или нет". Напряженное молчание.НЕЙБЛ