Рецепт борща "Студенческий": кипяток и глубокая тарелка свекольного цвета

Это было на физфаке СПбГУ.Как известно, с изобретением ксерокса жизнь студентов, почти всех, сталазначительно легче. И вот, один студент, предварительно поксерив веськонспект, отправился на экзамен. Получил билет, скопировал ответ изконспекта и сел ждать. Через некоторое время его вызвали и сталиразбираться в том, что он там понаписал. И все бы хорошо, но преподпридрался к одному коэффициенту в формуле:— А это что значит? Что это за 37?Студент, как обычно, просит некоторое время подумать. Долго разбиравшисьво всей это чертовой науке, он наконец понимает, что это за 37, и откудаоно взялось. Препод в конце концов обратил на него внимание:— Ну что, вы выяснили, что это за коэффициент?— Я не знаю, как вам сказать об этом, но это номер страницы конспекта...Как и полагается во всех подобных историях, экзамен он все же сдал...

Известный "знаток" Максим Оскарович Поташев в оны годы былпреподавателем Физтеха. Может, и сейчас еще преподает, не знаю. И, какпро всякого любимого преподавателя, ходили про него разные байки илегенды. В частности, такая.Принимал он экзамен у студента, который мало того что предмет зналкое-как, так еще был крепко нетрезв и старался дышать в сторону, чтобыне смущать преподавателя пивным ароматом. Максим Оскарович послушал его,послушал, а потом повел носом и одной фразой определил и качество егознаний, и марку употребленного напитка. В стиле любимой передачи -ВНИМАНИЕ, ВОПРОС! Что он сказал?ОТВЕТ: "Что-то троечкой попахивает..."

Ребятам рассказал историю в курилке, почему то смеялись.Встречался я с девушкой — студенточкой, да не просто студенткой,а студенточкой второго курса филфака МГУ. Это вам не медичкии не учителки будущие. Девушки филфака напрочь зачитанные и живутв надуманном книжном мире. Вокруг все д"Артаньяны и графы Честерфилды,в голове плотный розовый туман, вообщем не от мира сего. Познакомилисьмы в театре студии, где оба пытались играть. Я, кстати, тоже былромантически настроенным студентом, натурой увлекающийся литературой,театром и всяким возвышенным бредом.Как-то, ранней осенью, мы встретились вечером на Китай-городе. Онадолжна была передать томик Бальзака, взятого у меня. А друзья (таксложилось), передали мне проспоренную бутылочку ликера "Бенедиктин"(славный был ликер 40 градусов, а пьется как компот). Мы гуляли,взявшись за руки, глядели друг другу в глаза, изредка целовались(в отношениях мы только-только дошли до поцелуев). Душа пела, и хотелосьлетать. Мы ворковали о вновь прочитанном, увиденном и выдуманном.Прогуливаясь не спеша, оказались в красивом райончике 2-3-х этажныхдомиков старой купеческой Москвы. Один 3-х этажный домик нам особеннопонравился и я, нежно глядя в глаза, предложил приключение — поднятьсяна чердак по пожарной лестнице, чтобы смотреть на звезды и т.п. Чердакоказался сухим, теплым и просторным. Мы сели на балку и переполненныеторжеством момента и обстановки пили ликер из горлышка, щебеталио прекрасном.Сколько мы просидели, я не помню. Бутылка закончилась, и я ужес тревогой думал, как я буду спускаться, весь такой мягкий. "Но чу!", -послышались шаги по лестнице, и злобные голоса. "Ээээ брат, этожулики!", — нехорошо пронеслось в голове картинка из "Малыша и Карлсона".Я взял за плечо мою девушку, и она мягкой плюшевой куклой, совершеннобеззвучно упала назад. Я попытался ее привести в чувство, но она былапросто невменяема, в хлам, в стельку. И как это только произошло?Я даже не заметил. Голоса и шаги уже бродили по крыше и светилифонариком. Когда меня нашли, а это были менты вызванные соседями снизу,я сидел около девушки, и потому как они отпрянули и схватилисьза дубинки, я понял, у меня, наверное изо рта капает слюна с внезапновыросших клыков, как в фильме про вампиров. С криками и пинками -"Чтоты с ней сделал, гад ???!!!", — меня поволокли вниз, кое-как спустилии там уже стали бить дубинками, а я вяло отмахивался томиком Бальзака.Потом запихнули в ментовской воронок. Через несколько минут я пришелв себя и раскачивая воронок, пьяно заголосил, требуя вернуть мнедевушку.Медленно подъехала пожарная машина, та, которая с выдвижной лестницей,голоса ментов, команды пожарных, я плохо видел что происходит, но черезнесколько минут девушку, как куль, выгрузили ко мне, и она сразу уснулана грязном полу. Очнулся в отделении милиции, на скамейке. Меня что-тоспрашивали, спрашивали, ну как я мог объяснить правду? Я даже не понимал,что они хотят от меня. Приехали медики и куда-то отнесли девушку. Меня,подписав протокол, поместили в кутузку. Я положил под голову стольполезного Бальзака и заснул прямо на полу.Разбудили рано, на улице еще темно, и еще пьяного вытолкнули наружу.Поймав такси, поехал домой и лег спать.Проснулся от телефонного звонка днем, и подумал — "Ну и хрень же мнеприснилась". В трубке раздавались завывания и дикий рев — "Заааабеееериимеееняя отсюда, а ааа а ааа!!! Я в вытрезвителееее!!! Среди голых,ужасных тетоооок, ааааа!!!!". Все же не приснилось, грустно подумал я.За дочкой съездил ее папа, бывший полковник.Мы продолжали встречаться, ходить в театры, вместе вылавливали телегу,направленную в институты, из вытрезвителя (такие были времена).Я провожал ее до дома и, шепча нежности, убегал. Но как-то в промозглыйвечерок, она все-таки уговорила меня зайти попить чайку, "родителине заметят, мы тихонечко", я подумал что будут, наконец то, шуры-мурыпо взрослому и подвоха не почувствовал.Это была классическая засада, к ней готовились по всем военными охотничьим законам, распределяя номера загонщиков и стрелков. Кактолько я прошел в ее комнату, сразу вошли родители, бабушка, старшаясестра и ее кот. Все глядели на меня с жаждой крови, мести и желая моихпредсмертных хрипов, особенно папа-полковник. Сев вокруг на стулья так,чтобы я не ускользнул, папа-полковник спросил как-то тихо и потомунехорошо — "Ну что, сынок, будем делать?". Была чудовищная пауза,у семейки Адомсов явно чесались руки, бабушка нервно скатывала из своегоплатка толи кляп, толи веревку. Чтобы не быть вмиг растерзанным, я сразупроизнес то, что выбили бы у меня под пытками — "Я прошу руки Вашейдочери". Вот так я и женился.

— Профессор, я могу сдать вам экзамен сегодня?— А вы готовы?— Профессор, я на все готова!— В вашем возрасте я тоже на все был готов, а сейчас, увы, не готов дажевыслушать ваш ответ.

Сибиряк Омск.Проституция — зло!В студенческие годы (конец 90-х) была в нашей группе староста – Марина.Девушка умная, серьезная, старше остальных на 2 года, но с юмором и занас всегда стояла горой. А так как факультет мой был гуманитарный, тосоотношение мальчики/девочки было примерно следующим 3/10 в группе. Ивесь ВУЗ нам счастливчикам завидовал!Предметы у нас были разные гуманитарно-специфические и темы занятиймогли быть например такими: «Влияния немецкой порнографии насоциализацию немецкой молодежи», «Незаконный детский труд всексиндустрии», «Бомжи – чума 21 века» и т. д. Понятно, что многие назанятия приходили не особо подготовленными, чем вызывали бурю гнева упреподов.Одним из преподов был жутко хитрющий, но всегда самодовольный доцентПавел Николаевич. На семинарах он очень любил уничтожать студентов своимостроумием и просто умием. Так вот, однажды, обсуждали мы на его паре«Проституцию как неизбежное социальное зло», и дошли до того, что ПавелНиколаевич в открытую задал девчонкам вопрос: если бы проститутки имелипакет социальных гарантий, качественное медицинское обслуживание и т. д.и т. п. , пошли бы вы в проститутки?! После минуты тишины раздалсяответ: ну пусть тогда нам еще и деньги предоплатой дают! С ехидным такимсмешком было сказано. И тут открывается дверь в аудиторию, заходитМарина и говорит: Девки, деньги декан выдал — будем отрабатывать! Послезанятий все идем в деканат! Или мне опять одной ночей не спать – за всехотдуваться?!, ,, ,, ,, Огромные от слез глаза Павла Николаевича и наши скорчившиесяпод столами тела!!!!— реакция на ее живую речь. Семинар почему-то непродолжился.А речь шла о подготовке к празднованию 5-летия нашего факультета.Деканат дал денег на всякую фигню – краски, ленты, бумагу, шары и т. д.Но с той поры на факультете каждому накосячившему студенту говорят: Вдеканат – отрабатывать! И ехидно улыбаются! А Марина ни в чем невиновата! Привет ей!