Рассказ студента Вахтёр сука двери общаги закроет и спать уйдёт ХЗ куда, хоть помирать кто будет никакая...

Тут в последнее время много историй о незабвенном Гоге Борачинском.Мы, однако, забываем, что было на Физтехе немало других замечательных людей,которые оставили глубокий след в студенческих сердцах. Итак:Про академика Ландау — светило советской науки и его верного Санча Пансу -не менее академика Лившица. Они на пару сваяли святую для каждого физика книгу -Курс Теоретической Физики из 9 (а может и 10) томов. Курс этот в просторечиизовут просто Ландавшицем. Про него есть еще присказка — ни строчки Ландау,ни мысли Лившица.Так вот однажды они на пару принимали экзамен — по теорфизу, разумеется.В актовом зале. Ландау на сцене сидит, Лившиц рвет студентов на балконе.Процесс, так сказать, идет. Вдруг Лившиц сбегает вниз в зал весь встрепанный,подбегает к сцене и трагическим голосом изрекает: "Дау, они же ничего не знают!Ничего!!!". Дау не замедлил с ответом. Он как разъяренный лев устремился к рампе,сделал футбольный жест ногой (навроде: штрафной удар, что называется на силу,из подступов к штрафной) и энергично прокричал: "Гони их, Женя! Гони!"Результаты для курса были катастрофическими. Троек, в общем, почти не было.Так рождаются легенды: )Василий.

Живу я в общаге. Общага как общага, и из достопримечательностей в ней,кроме коменды, только лифт. Студенты, как известно, народ грамотный(многие писать еще в школе научились), а так как на лекции ходят редко,то реализовывают свой неуемный творческий потенциал исключительно настенах вышеупомянутого лифта.Надписи все в основном на злобу дня. Я, например, все спортивныеновости первым делом узнаю в лифте. Это была прелюдия...Надо сказать, что в этом году у нас (в Новосибирске) морозы былижуткие (до -47 С доходило), вслествии чего на стене лифта появиласьрезонная надпись"Даешь -50 С!"Через несколько дней она была заменена на более актуальную"Даешь при -50 С?"

После экзамена студент поворачивается к своей соседке по столуи говорит:— Я сдал совершенно пустой лист бумаги. Ни фига не смог вспомнить!Девушка отвечает:— Со мной то же самое. Чистый лист сдала. Надеюсь, преподавательне подумает, что мы списали друг у друга.

Антон Палыч Чехов однажды заметил, что умный любит учиться, а дурак — учить. Поэтому самая главная задача умного человека — не выучиться ненароком на дурака.

У моего папаньки был похожий случай в романтичекий 60-х. Он тогдастудентом был, бегал с блядок на блядки, ну и однажды вдуг обнаруживаету себя на плече какую-то хуйню, не то язва, не то гангрена какая. В общем,перепугался он не на шутку, побежал в поликлинику. Там его, ессьно,посылают на хуй, точнее, в КВД. В КВД народ тоже ни хуя не понимает,репы чешут, ебала задумчивые корчат, но никто ничего определенногосказать не можетю Короче заставляют его составить подробный список,когда мол с кем и сколько раз ебался, пугают при этомуголовно-административной ответсвенностью, анализы берут -— ни хуя,здоровый чел и все тут. В итоге сдались, мы мол сирые-убогие,в институтах хуй пинали всместо того чтоб венерологию штудировать, посылают его на консультацию к какому-то охуенному светилу, профессорувоенно-медицинской академии. Мол, если уж и этот ничего не скажет, тогдамол пиздец, случай не описанный в литературе.Ну, почапал он в военно-медицинскую, разыскал того профессора. Тот емуговорит, у меня мол времени ни хуя нету тобой заниматься, и вообще прямосейчас мне надо со студентами занятия проводить. Ты, мол, вот что:почапали со мной, там прямо тебя и осмотрим. Ну, папаньке моему выбиратьне приходится, порысил за профессором. Тот идет обходом, за ним человекдвадцать студней плетутся, а мой папанька заммыкает шествие. Идут они попалатам, профессор больных осматривает, студентам каверзные вопросызадает, те потеют, хуйню какую-то на них отвечают, тот вроде имидоволен, слушает благосклонно, в общем все по-резьбе-по-масти. В концеконцов пришли в какую-то смотровую или лабораторию, хуй их медиковпоймет как у них там что называется, профессор наш говорит папаньке, ну,мол, твоя теперь очередь, раздевайся до пояса. Осмотрел ту херовину, чтона плече папашкином выросла, и говорит своим орлам, ну, мол, товарищистуденты, какие будут соображения? Те в пол таращатся, никто ни хуяотвечать не хочет. Ну, спрашивает тогда он одного, Петя, что ты думашь?Тот помялся-помялся, походил вокруг папаньки, пальчиком что-то там дажепощупал. Мягкий шанкр, говорит, наверное... У папаньки, ессесьно, всевнутри опускается, дрожь в коленках и испарина на лбу. Пидорас ты,Петька, замечает на это профессор, какой это тебе на хуй мягкий шанкр? Умягкого-то симптомы какие? Чего молчишь, забыл, сука?... Ну и в такомроде. Папашке от таких речей немного полегчало. Вызывает тут профессордругого студня. Тот еще пуще первого мнется, в конце-концов рожает:твердый шанкр, сто пудов. Папашка опять близок к обмороку. И ты тожепидор, Васька, говорит второму студенту профессор, учишь вас мудаковучишь, а толку все с гулькин хуй. Вы-б хоть книжки какие почитали,что-ли... И уже обращаясь к папашке, видишь, с какими долбоебами делоприходится иметь, а ты пошел отсюда на хуй и с глаз моих долой, чтоб ненапоминал мне о моей педагогической неудаче... А что-ж это все-таки сомной, а профессор? Да ни хуя особого, обыкновенная простуда, иногдатакие осложнения на коже дает...