Дело было в 1989 году во время последней переписи населения, в которой мы, студенты третьего курса...

Дело было в 1989 году во время последней переписи населения, в которой мы,
студенты третьего курса, принимали участие в качестве счетчиков. Опытные
руководители переписного участка, сотрудники Госкомстата и всевидящего КГБ,
нас предупреждали, что об участии в переписи у нас останутся незабываемые
воспоминания. И уже тогда мы убедились в этом в полной мере.
Примерно к середине переписи мы набили руку настолько, что могли наполовину
заполнять опросные анкеты только по одному внешнему виду человека. И вот вхожу я
в одну квартиру. Хозяин, лет двадцать назад закончивший ПТУ, проводит меня
в комнату, где старенькая бабушка и некоторое количество детей смотрят телевизор.
Начинаем опрос.
Первое серьезное затруднение возникло при ответе на вопрос о количестве людей,
фактически проживающих в данной квартире. При этом я объясняю, что к прописке
данный вопрос не имеет никакого отношения, а записывать ответ я должен только
со слов хозяина. Немного помявшись, хозяин утверждает, что пять. Я считаю
присутствующих по головам — получается шесть. Интересуюсь:
— А что, кто-то сейчас приехал в гости?
Старушка недовольно заерзала:
— Все живут здесь. И я тоже.
— Тогда почему Вас тут так много?
Хозяин делает сыну знак головой. Тот выбегает из комнаты. Хозяин спрашивает:
— Ну чего, так нормально?
Разговор становился все более интересен.
— А кто тогда моет посуду? Вон, вода шумит.
Хозяин вышел из комнаты и шум воды на кухне стих. Но хозяина подвело женское
любопытство. Через несколько секунд его жена с полотенцем появилась в комнате
и с интересом уставилась на меня.
— Не, так дело не пойдет — заявил я строго — Государство обманывать не положено.
Какие пять, когда вас тут как минимум семеро.
Немного поторговавшись, сошлись на том, что их все-таки живет в квартире шестеро.
О чем я, превозмогая муки совести за нарушение репрезентативности статистической
выборки, и сделал запись в анкете.
К следующему большому затруднению я начал готовиться заранее, обдумывая как бы
попроще задать интервьюируемому вопрос о его национальности. На него он долго
отвечать не хотел, смущенно хихикая куда-то в сторону. В конце концов после моих
долгих мучений он выдал:
— Ну не еврей же.
Такой ответ меня, естественно, не устраивал, поскольку в анкету такую
национальность вписать было нельзя. Поблагодарив хозяина за откровенность,
я попытался открыть ему глаза на то, что кроме евреев и русских бывают еще
украинцы, белорусы, казахи и всякие прочие немцы и шведы.
В результате этого этнологического экскурса мы установили, что хозяин и его семья
безусловно русские, как и все их родственники.
После этого вопрос я уже старательно обходил все возможные острые углы,
содержавшиеся в анкете. Благодаря чему, еще сильнее мучимый сознанием
ответственности за нарушение репрезентативности статистической выборки,
в конце концов все-таки смог покинуть квартиру гостеприимного хозяина.