Не знаю, как сейчас развлекаются в общагах, а когда мы учились вот так В общаге 2 крыла, в каждом коридорная...

Из достославных времен моей молодости запала мне в память личность моегопреподавателя матана Бориса Ароновича Манзона. Он был редкостныйдолгожитель. Достаточно сказать что моя мама обучавшаяся лет за 30 доменя помнила его как глубокого старика. В общем, Агасфер какой-то.Никто не мог сравниться с ним в остроумии во время студенческихпервоапрельских конференций (хотя злые языки и утверждали что ответы онписал на заранее написанные им самим вопросы). Навскидку пара перлов— Борис Аронович, что скажет Ваша жена если в Вас влюбится молоденькаястудентка? Ответ: (с глубоким вздохом) "тепегь можно"Студентка, опоздав на лекцию,: " Извините, тролейбус сломался"Получила в ответ " А Вы его гемонтиговали"Так вот этот местный Ильфипетров нашел совершенно неординарный способзаставить меня подготовиться к экзамену так что эта самая мера Лебега досих пор сидит внутри моей памяти и никакими силами ее оттуда не выбить.Во время консультации внимательно глядя на меня Б. А. ласково пооттечески поинтересовался: "А Вы знаете что я Вас не люблю? " потомподумал и добавил " И пгеподаватель пгактики очень хогошая женщина итоже Вас не любит" и заключил " так что Вы подумайте почему это так? "Было два надежных выхода: застрелиться или вызубрить. К своемуудивлению, я выбрал второй и по-моему все ночи до экзамена я так и неспал. Когда я решительным шагом вошел в экзаменационный кабинет и нагловыхватил первый попавшийся билет, Б. А. повернулся к женщине "котораяменя не любит" и спросил " Вы ему довегяете? " и не дожидаясь ответасказал "давайте зачетку, мы Вам ставим 5 автоматом".Преклоняюсь до сих пор.

Не все студенту масленица. Иной раз приходится сдаватьэкзамены и даже писать курсовые. В бытность мою студентомкомпьютеров еще и в помине не было, и потому курсовикивыполнялись от руки, в лучшем случае на простенькой Оишущеймашинке. Как водится, за работу большинство из наспринималось поздней ночью накануне ее сдачи преподавателю.Курсе на третьем в числе обязательных письменных работ нуФнобыло сделать небольшое исследование по русскому языку.Глубокой ночью, на кухне, в муках и полусне рождалосьпсевдофилологическое исследование о глаголах со значениемнеполноты действия в русском и английском языках.Бонтоном тех времен при написании курсовых работ считалосьналичие двух-трех цитат во вступительной части.Причем, это должны были быть цитаты основоположниковмарксизма-ленинизма и кого-то из отцов русскойфилолологической науки. Цитаты на соответствующую темубыли благополучно найдены. Словом, худо-бедно, но вбеспощадной борьбе со сном работа была написана и тут же отпе!чатана. На следующее утро я подхватил свой бессмертныйтруд и в самом приподнятом настроении отправился винститут. Перед тем как вручить работу своемунаучному руководителю, на минуту останавливаюсьперед дверью кафедры русского языка, и решаюбегло просмотреть текст на предмет возможных опечаток.Открываю папку. Переворачиваю титутльный лист,пробегаю галазами несколько строк и у меня буквальнотемнеет в глазах! На первой странице, в самой серединелиста, большими буквами выбито страшное непечатное слово!Минуты две я не мог сообразить в чем дело...А потом дошло. В полусне в фамилии известногорусского филолога по фамилии ПОТЕБНЯ я пропустил букву Т!

История эта произошла в конце 70-х готов прошлого века. В то время яучился в Тернопольском мединституте. Среди множества дисциплин мыпроходили т.н. курс "Советского права". Вел эго бывший прокурор города,пенсионер, подрабатывавший почасовиком. Лекции читал очень нудно, сухим,официальным прокуроским голосом. Помню, та лекция была посвященасемейному праву: брак, семья, разводы и т.б. За 20 минут до концалекции преподаватель отводил время для ответов на вопросы (а их задавалис помощью записок). И вот мой друг решил подшутить над бывшимпрокурором. Он отправил записку следующего содержания: " Скажитепожалуйста, с какого возраста можно сношаться?" И подпись: Рима Пуденда.И вот дошла очередь до этой записки. А лектор имел привычку в микрофонсразу зачитывать содержание, предварительно не просматривая записки. Залвначале оживился, а потом взорвался громогласным хохотом. Покрасневшийлектор попросил автора записки выйти из аудитории. Смех еще большеусилился. Тогда прокурор сам вышел из лекционного зала и прямикомотправился в деканат, чтобы вызвать Риму Пуденду через декана. Мы неслышали, что происходило в деканате, но со слов его секретарши мыузнали, что когда прокурор пожаловался на Риму, наш декан ВасилийВасильевич разошелся истерическим смехом и чуть не упал со стула. Деканобъяснил лектору "Советского права", что с латынского языка "РимаПуденда" не что иное, как "Щель половая" (анатомический термин, непутать со щелью в полу). Так и закрепилось за нашим преподавателемпрозвище "РИМА". А автора записки так и не нашли. Своих не выдают...

На доске объявлений матфака нашего универа висит объявление:"Уважаемые студенты 5 курса! На предзащите дипломных работ вобязательном порядке иметь своего научного руководителя".Вот там-то ему все и припомнят...

Наша компашка во студенчестве снимала в складчину однокомнатку вдовоенном доме. До нас там жила очень старая бабка, а потом ее внук илисын сдал нам ее за 50 бакелей в месяц (1991 год). Мы трое — студентыиняза, подрабатывали переводчиками, и могли себе это позволить вскладчину с целью привода в эту квартиру по очереди подруг.Как-то раз собрались мы после пар гулянку устроить. Договорились, что ялиняю с двух пар, покупаю канистру пива, закуску, и т.д., а остальныеприходят позже с девчонками. Тут выясняется, что ни у кого нету денег напиво и еду. Я говорю — ладно, что нибудь придумаем. Еду в метро — арядом со мною сидят двое америкосов из образованных (впоследствииоказались журналистами). Слово за слово — разговорились (напоминаю, 1991год — время всеобщего братания с форинами). Я им и говорю — а хотите, явам покажу частный музей Советского диссидентства?Они — а как же!Я говорю — по 10 баксов с носа. Они — без проблем.Приезжаем на нашу квартирку — я им показываю граммофон старинный, ставлюпластинку "Марш колхозниц" 1936 года выпуска, потом показываю кучустарых вырезок из газет (все — бабкино барахло), заявляю что это вырезкииз запрещенных и подпольных (!) диссидентских газет, потом веду накухню, а там в стене старый закрашенный репродуктор в штукатурку вмазан— я плету им что это старинное подслушивающее устройство КГБ, ну в общемнесу всякую ересь с пол-часа. Они довольны и рады, все фотографируют,расплачиваются и отваливают. Я бегу, меняю вырученные баксы, и закупаютакой пир, от которого пришедшие друзья опупевают.А через пол-года примерно, приходит по почте выпуск газеты "New HavenInquirer", в котором они прописали статью про "Музей СоветскогоДиссидентства", доврав к моим трем коробам еще с полтонны. Вот такаяистория.