Московская мэрия утвердила план строительства последнего, 27-го кольца вокруг Москвы.
Кольцо пройдет через Мурманск, Екатеринбург, Астрахань и позволит избавить от пробок основные магистрали столицы.

Во время оно учился я в строительном институте.
Предмет "Металлоконструкции" нам преподавал СкалАухов.
Личность довольно-таки одиозная. Выглядел как иезуит — высокий,
изможденный, худощавый, нос крючком. Рясы с капюшоном ему явно не
хватало. Внешние данные гармонично дополнялись внутренними. Был он так
же беспощаден к студентам как его возможный предок к еретикам. Сдать
экзамен ему было проблематично. Справедливости ради скажу — был крайне
требователен, хотя особо он не придирался, но и шара не проходила. А
посему — шпоры считались тягчайшим из преступлений.

Один из наших дружков "Металлоконструкции" знал на отлично, но в
весеннюю сессию попал на пересдачу к Скалаухову, т.к. пропустил экзамен
по каким-то другим причинам.

Итак. Пересдача. В аудитории рассаживаются: наш дружок, парочка
неудачников с нашего курса и парочка старшекурсников которых так же вел
грозный Скалаухов.

По традиции, рассадили по одному — в затылочек. Наш дружок сел возле
открытого окошка. А ним, так же у окошка, пыхтел старшекурсник.
Солнышко светит, ласковый весенний ветерок "треплет кудри". Билет
попался легкий, передмет дружок знал. Короче, звучали оркестры, маячило
окончание сессии, а там и летние каникулы. Даже Скалаухов, который
прохаживался между рядами и зорко следил, чтобы никто не списывал,
казался котенком.
Тут-то в аудиторию заглянул кто-то с кафедры и позвал Скалаухова к
телефону по ОЧЕНЬ ВАЖНОМУ делу. Тот скрипнул зубами и галопом выскочил
из аудитории.
Наш дружок продолжал набрасывать на бумаге ответ. Шпор у него не было и
отсутствие препода его мало волновало. А напрасно. Потому-что шпора была
у впереди сидящего старшекурсника и тот не переминул ей воспользоваться
по полной программе. Положил ее перед собой и аж дым пошел от ручки, так
он застрочил. Вдруг дверь тихо скрипнула. Время уплотнилось и потекло
медленно как мед. В проеме начал вырисовываться образ Склаухова.
Страшекурсник молнией выбросил шпору в окно. Ласковый весенний ветерок
легко ее подхватил и занес обратно с другое распахнутое окно. Он
аккуратно положил шпору на стол перед нашим дружком. Раздался звук
лопнувшей струны, время потекло быстрее. Со стремительностью барса
Скалаухов подлетел к нему. В полной тишине был слышен торжествующий рык
охотника и отчаянный визг жертвы.
Никакие уверения, что "шпора не моя" и даже тот факт, что в ней был
изложен материал который мы еще только будем проходить не старших курсах
не подействовали на кровожадного препода. Он уже сомкнул мертвую хватку.
Дружок был позорно изгнан. А мстительный Скалаухов принимал у него
экзамен до середины лета.

Коварен бывает весенний ветерок.

Брательник младшиий рассказал...
Классика...
Едут четверо студентов на шестерке. Останавливаются на светофоре.
Мощнейший удар в багажник. Оборачиваются... сзади стоит навороченный джип.
Студенты сидят в машине и понимают, что попали...
Из джипа выходят парочка нехилых пацанов, рассматривают кенгуру, багажник...
Минут через несколько водила джипа подходит к двери водителя, тот ни жив, ни мертв,
стучит в окошечко, говорит: "Открывай".
Делать нечего, тот открывает.
Пацан: — Сколько твоя машина стоит?
Студент: — ????: ( Ну... тысяч тридцать...: ((((
Пацан отсчитывает деньги, разворачивается, идет к машине и по дороге говорит
своему попутчику: "Я же говорил, что хром прочнее железа".
У студентов шок.

Работал я когда-то в одном вузе, который теперь нередко подаётся как
древнейший-первейший-крутейший в городе, стране и мире. И был у меня
знакомый аспирант. Диссертацию он писал по теме, о которой там никто,
в сущности, и понятия не имел: экологический риск, ГИС-технологии...
В общем, руководитель у него был сторонний, из Университета.

Как-то раз, уж ближе к окончанию аспирантуры, вызывает этого знакомого
зав. кафедрой и говорит: концепция поменялась! Низзя теперь, мол, чтобы
руководитель сторонний был. Роняет это престиж нашего крутейшего
супер-института. И ректорат рекомендует, чтобы руководителей у тебя было
два. Вторым — наш. А именно — сам этот зав. кафедрой.

Парень посоветовался с научруком, почесали они в затылках, плюнули и
согласились. Зав. каф. в этом деле не рубит, и на помощь его
рассчитывать, конечно, не приходится. Но куда деваться-то... Работа уж
почти готова.

А перед предзащитой опять этого аспиранта зав. каф. вызывает. И снова
молвит ему человеческим голосом: концепция поменялась! Низзя теперь,
мол, чтобы руководитель сторонний первым был. Роняет это престиж нашего
крутейшего супер-института. И ректорат рекомендует, чтобы первым стоял
руководитель наш, крутейше-вузовский. А именно — сам этот зав. кафедрой.

Парень опять посоветовался с научруком, сызнова почесали они в затылках,
плюнули — и согласились. А куда деваться-то... Работа уж готова.

Надо ли говорить, что на защиту аспирант выходил уже только с одним
руководителем. И был это отнюдь не университетский трудяга. Такая
концепция, ничего не попишешь. Нехорошо, если два руководителя. Ректорат
этого не рекомендует.

Все те же работники ГАИ.
Дорога по степи за Ахтубинском, вокруг степь. Знак ограничения скорости.
Вылетаю на гаишников. По лицам видно, что на сезон рыбалки их
откомандировали из Москвы. Тот же и подход. Останавливают и начинают
бла. бла. бла, нарушил, квитанция (ближайшая сберкасса километров 100) и
т.д.
— Виноват, нарушил, готов нести достойное и разумное наказание. Сколько?
— Кем работаешь?
— Бухгалтером.
— Тогда 100 руб.
То ли анекдот вспомнили про калькулятор для окончательных расчетов, то ли
профессия бухгалтера для них является второй, но логику определения цены
не могу понять до сих пор.

После новогоднего праздника одна довольно зажиточная семья вызывает сантехника. Тот приходит, естественно, с похмелья и начинает чинить краны. Тут в ванную вбегает их маленький сынишка с паровозиком на веревочке и хвастается перед сантехником:
— Посмотри, какой паровозик мне Дед Мороз принес! А тебе он что принес?
Сантехник мельком смотрит на паровозик и продолжает свою работу. Однако мальчик не унимается:
— Нет, ты посмотри, какой паровозик мне Дед Мороз принес! А тебе он что принес?
И так раз 15.
В конце концов слесарюга не выдерживает, расстегивает ширинку и орет:
— А мне он принес вот такой х#й!!!
Мальчик удивленно вытаращивает глаза и говорит:
— Так рядом с камином надо было ботинки ставить, а не жопу к нему подставлять!

Когда я был студентом, приятель уговорил меня устроиться на работу
контролером общественного транспорта.
Проверяем билеты в автобусе, уже вечер, на заднем сидении сидят три
мужика, выглядят как молдавские строители и пьяные в зюзю. Просим
предьявить билеты, они с трудом, с третьего раза "понимают", что от них
хотят и совершенно серьезно показывают билеты на поезд. Дата и время
сходятся. Обьяснить где они находятся невозможно, со смехом выходим на
остановке, пожелав счастливого пути.

Дело было в далеком 1989 году в городе Сочи. Служил я там в стройбате.
Контингент в основном был таджики, чеченцы, узбеки из аулов и несколько
московских студентов. На последнем году службы было мне доверено
работать диспетчером строительной техники в военно-строительном
управлении. После «лопаты» работа казалась раем на земле. А начальником
управления был морской полковник ПН, человек огромных размеров как
вширь, так и ввысь — добрейшей души мужик (если его не драконить). К
своим работникам относился по-отечески, даже к солдатам из управления.
Большого чина был человек, ведал всеми строительными частями города. В
здание управления сильного чинопочитания не устраивал, все ходили без
гол.убора, здоровались по-гражданке, честь не отдавали. Для солдата
кайф.

За день до описываемой истории поймал меня в городе какой-то армяшка
лейтенант за то, что я ему честь не отдал! Мозги парил, парил, ну да
хрен с ним.

На другой день сижу я на своем рабочем месте, распределяю стройтехнику
между объектами. Самым большим дефицитом у нас всегда был единственный
старенький бульдозер, на который команду о распределении давал сам ПН.
Итак, рабочий день, звенит телефон, стоят ко мне в очереди офицеры со
всех объектов с заявками, шум-гам, дележ. Какое там чинопочитание! А
сидел я за столом спиной к стене в маленькой комнатушке, в этакой щелке,
и вылезти из нее мог только боком, когда никого в комнате не было.

Короче, заваливается ко мне тот самый вчерашний армяшка (оказался он
новым прорабом — только из учебки к нам прислали), узнает он меня и
начинает с порога орать, типа: встать, когда с офицером разговариваешь,
срочно мне бульдозер на мой участок! А тем временем мимо по коридору
медленно плывет ПН с букетом сушеной воблы. И заплывает ко мне в
комнату на шумок. Ну, вся очередь по стойке смирно, армяшка тоже
вытянулся, под козырек… товарищ полковник… Я сижу, встать не могу -
узко. ПН мне — «Что тут за шум, Серега? » (не обращая ни малейшего
внимания на остальных). Я (сидя) — «да, вот, товарищ полковник,
лейтенант бульдозер хочет... » ПН «Да пошел он на хуй, хочешь рыбку? »

ВОТ ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ГЛУБОКОЕ МОРАЛЬНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ!

Студенческая столовая во время перерыва.
Первокурсники, профессура, нянечки-уборщицы, короче, выстроилась
вся эта разношерстная очередь в кассу. Все по очереди бегают смотреть
в меню. Закуска, харчи всякие. Стоят две сочные сотрудницы деканата.
Обсуждают, что будут точить. Ну как всегда по-бабски: бла, бла, бла.
Оливье, винегрет, морковка... Никак не могут выбрать. Среди закусок
есть еще яйца под майонезом, свекла, холодец, грибочки, а также
фирменные салаты: "Столичный", "Осенний", "Нежность" и т.д. Тыкали,
тыкали они своим маникюром и вроде бы выбрали. Подходит их очередь
и тут одну зовут в бухгалтерию. Она уходит, а спутница ее возьми да
и окликни громко:
— Ларис, так тебе чего взять-то?
Та задержалась в дверях и как-будто припоминая, возьми да и ответь:
— Два яйца и "Нежность"!
Столовую парализовало от хохота....

Только студенты могут в выходные пойти в клуб, посидеть там в баре,
поиграть в бильярд и на автоматах, покатать шары в боулинге, зайти в
казино и затем, подойдя к знакомому, тихо спросить:

"Ты на такси в какую сторону?"

(c) Черномазов

Умирает Барак Обама. Через 10 лет ему становится скучно, и он просит Бога отпустить его на Землю проведать, как поживает его страна. Бог отпускает.
Заходит Обама в Нью-Йорке в бар, заказывает пиво и спрашивает бармена, как страна поживает, как развивается, какие проблемы решает.
Бармен удивлённо:
— Какие проблемы могут быть? Мы же Великая империя, всё кругом наше.
— Как наше? А Ирак, Афганистан?
— Да уже всё наше!
— А Европа, Африка, Ближний Восток?
Бармен достаёт из-под стойки глобус и гордо крутит его:
— Я же говорю — мы империя, весь мир принадлежит нам!
Обама, радостный, гордый и довольный, допивает пиво и говорит:
— Ну, спасибо, друг! Сколько с меня?
Бармен:
— Один рубль и двадцать копеек...

Освободилась вакансия грузчика на ликеро-водочном заводе. Приходит разный народ устраиваться. Первого спрашивают:
— Сколько можете выпить?
— 300 грамм.
— А ежели с закуской?
— 400 грамм.
— А с хорошей закуской?
— Ну... 500 грамм.
Заходит второй. Того тоже спрашивают:
— Сколько можете выпить?
— Бутылку.
— А ежели с закуской?
— Полторы.
— А с хорошей закуской?
— Ну..., две бутылки.
Заходит третий.
— Сколько можете выпить?
— Ведро.
— А ежели с закуской?
— Ведро.
— А с хорошей закуской?
— Ведро.
— Возьмем этого, он меру знает.

Рассказал мне эту историю один хороший приятель (насколько это правда,
я не знаю, но когда он рассказывал, все лежали).
Хабаровск, железнодорожный институт, сейчас это академия. Светофор, висящий
на бетонном столбе освещения, несколько минут после окончания пары.
На светофоре целая куча студентов, собирающихся переходить дорогу.
Зима, в Хабаровске как всегда страшный гололед. Загорается красный свет
и перед светофором тормозит крутое авто (то ли чайзер, то ли кроун, не знаю).
В это время этот кроун догоняет старый 412 Москвич, прошедший огонь, воду,
медные трубы, и наверное кучу разборок с ГАИ, так как у него явные следы битв.
Видя, что его Москвич не успевает остановится, водитель со страшными глазами
начинает крутить баранку. Водитель крутого авто в это время смотрит с глазами
диаметром сантиметров 5, как к его заднице (машине) приближается что-то.
Но в это время водитель москвича справился с управлением, и так как он
остановится не смог, то он съехал на обочину и врезался в столб со светофором.
На остановке в это время уже раздавались смешки. Что происходило, дальше
я бы сам описать не мог, потому что наверное умер бы. Расстояние от окна
иномарки до москвича, который стоит рядом, около 60 см. Водитель москвича
выходит из разбитой машины и со смешанным чувством горя (за свою машину)
и чувством радости (что он не разбил зад иномарки) достает сигарету
и прикуривает. В это время на иномарке (руль правый) открывается окошко,
и крутой заявляет: "Ездить научись, КОЗЕЛ". В этот момент ветер (обычный
в Хабаровске в это время года) решил подшутить и столб, в который врезался
авто, в соответствии со всеми законами сопромата (Москвич выбил довольно
большой кусок бетона — cтроители меня поймут) падает на машину крутого.
Причем прям поперек крыши. Крыша смята, двери деформированы, но голова
крутого высовывается в окно. И тогда наш нормальный водитель москвича
отвечает: "А ты, козел, научись парковаться".
К этому времени студенты уже лежали.

ЗАЧЕТ

«Опираться можно только на то, что сопротивляется»
(Б.Паскаль)

Мы с сыном гуляли по Пушкинскому музею и Юра хотел спросить меня что-то насчет революции:

— Папа, а почему Ноябрьская Революция…

Тут в наш разговор резко вклинилась чуткая старушка – работница музея:

— Мальчик, что же ты делал в своей школе на уроках, раз не знаешь таких элементарных вещей? Стыдно. Не было никакой Ноябрьской революции, она называлась — Октябрьская.

Тут уж и я вступил в разговор:

— Сударыня, очень не хочется Вас разочаровывать, но это как раз ваша школа зря ела свой хлеб. Дело в том, что Ноябрьская революция действительно произошла и она тоже установила Советскую власть, но только было это не в Российской Империи, а в Веймарской Республике в 18-м году. Вот об этой самой революции мы, с вашего позволения, и разговаривали.

У старушки от волнения закачались большие сережки с красными камнями, она пожала плечами и неопределенно ответила:

— Ноябрьская, Ноябрьская, что-то я даже и не слышала о такой…

Сын незаметно показал мне большой палец вверх и тихо сказал: «Спасибо папа, что спас, я и правда перепутал Октябрьскую с Ноябрьской. Но откуда ты столько всего знаешь?»

Вот только ради одного этого восхищенного вопроса сына, стоит сказать спасибо Еврейскому танку — Борису Иванычу…

Вот уже двадцать лет мне иногда снится один и тот же сон:
Я иду по улице и встречаю своих институтских одногруппников. Я расплываюсь в счастливой улыбке и игриво спрашиваю: «О, сколько лет – сколько зим?»
А они удивленно таращатся на меня и говорят: — «Где ты пропадаешь? Ты что, с ума сошел?! Ты же не сдал зачет по истории, Колоницкий рвет и мечет, он ждет тебя в кабинете уже двадцать лет. Тебя, наверное, из института отчислят!»

В этом месте я всегда просыпаюсь в холодном поту.

Борис Иваныч Колоницкий – человек кремень.
Старшекурсники в один голос говорили: «Если ты не сдавал Колоницкому, то ты вообще не учился в институте. Получить у него зачет — это примерно то же, что заслужить краповый берет.
А на вид и не скажешь – обычный еврей, лет тридцати пяти с тихим интеллигентным голосом и черной бородой.
Сдать ему зачет с пятого раза – было большой человеческой удачей. Некоторые и по двадцать раз ходили. Самые хитрые, даже в «академ» прятались, чтобы обойти с фланга этот Еврейский танк.
Взяток Колоницкий не брал, к мольбам и слезам был глух, но всегда, как мог, шел студентам навстречу.
Я лично наблюдал, как 30-го декабря к нему в очередной раз пришли две студентки, с полными декольте грудей, опять не сдали и принялись хлопать глазками и умолять:

— Борис Иванович, ну пожалуйста, так хочется сегодня закрыть сессию, завтра ведь Новый Год. А?
— Я очень понимаю вас, но поставить зачет не могу. Вы же абсолютно ничего не сказали о противостоянии Папена и Шлейхера… Ох – ох-ох. Ну, ладно, так и быть, я дам вам последний шанс встретить Новый Год без долгов. Приходите завтра в 19-30. Хоть выходной, но я специально ради вас приеду, только не теряйте время, учите, может, и успеете до завтра.

В свой первый раз я попытался проскочить Колоницкого «на шару». Наивный мальчик.
Конечно же, не сдал. Тогда я встал в позу обиженного Байрона и сказал:

— Моя специальность, вообще-то, режиссура, а не новейшая история, тем более – это даже не экзамен, а зачет, а вы меня так дотошно допрашиваете, как будто я пленный немец из Веймарской республики.

Борис Иваныч миролюбиво развел руками и сказал:

— Извините, но у меня такая работа — принимать зачеты по истории. Я же не о режиссуре вас спрашивал.

Я понял – это тупик и перешел к плану "В": целую неделю ходил в библиотеку и учил один единственный 17-й билет. Но уж выучил я его как свой домашний адрес, до сих пор во всех подробностях помню.
А план был простым – вытащу какой-нибудь билет, помычу чего-то, Колоницкий скажет, что, мол, «Слабовато, а вы хоть что-нибудь хорошо знаете?»
Я скажу: «17-й»
Так и выкручусь.
Вот, опять прибыл я пред ясны очи Колоницкого, потянулся за билетом и о чудо – чудесное, вытаскиваю свой родной и единственный 17-й!!!
Гора с плеч.
В душе пели райские птички, но я даже лицом не дрогнул и без особой подготовки толкнул по теме речь минут на двадцать, по пути влезая в такие исторические дебри и подробности, что еще немного и начал бы перечислять всех жен таможенника Алоиса Шикльгрубера.
Но вот я закончил и победоносно посмотрел на Бориса Иваныча. А тот и говорит:

— Это все?
— Ну, в целом, да.
— Очень жаль. Но в любом случае, видно что вы учили, молодец, сегодня совсем другое дело, не то что в первый раз, но к сожалению, для зачета этого маловато. Может, вам просто с билетом не повезло. Ну, ничего, к следующему разу наверняка подготовитесь получше…

Я чуть не умер и почувствовал себя как Киса Воробьянинов в Клубе Железнодорожников.

С тех пор учил я днями и ночами, раз за разом пытаясь сдать проклятый зачет и после четвертой попытки, позорно сдался.
Пришел к самому зав. кафедрой истории, вручил ему большую красивую бутылку коньяка и тут же получил заветный зачет.
Вот потому я и не помню ни имени ни фамилии – этого зав. кафедрой, а Бориса Ивановича Колоницкого я запомнил на всю жизнь.
Если бы все были такими, мы жили бы в прекрасном Мире.

P.S.
Когда я написал эту историю, то позвонил своему старому питерскому другу, чтобы узнать о Борисе Иваныче.
Оказалось, что курилка мало того, что жив и здоров, так ему еще на днях стукнуло 60.
С юбилеем Вас, Борис Иванович! Здоровья Вам, терпения и новых открытий.
Кто-то из многих тысяч ваших студентов, вас любил, кто-то ненавидел, кто-то боялся, но все без исключения — уважают…

МКС. Идет 350-й день совместного полета русского, украинца и американца.
После почти годичного воздержания, у братьев славян возникло неопредолимое желание поиметь американца (надувная кукла давно вышла из строя). Славяне недвусмысленно намекнули американцу на интимную тему, но энтузиазма это у американца не вызвало. Завязалась короткая схватка. В эфир понеслись неразборчивые слова, крики на разных яыках. Обеспокоенные руководители полета вышли на связь:
— Что у вас случилось?
— Американец просится на землю! Не хочет выполнять задание!
— Хер ему в задницу!
— ответила Земля.
— Есть! Приказ будет выполнен.